Гай Орловский - Ричард Длинные Руки

С десяток лучников быстро и часто натягивали тетивы. Стрелы исчезали в небе, еще десяток мужчин поспешно забивали пролом каменными глыбами, кирпичами и булыжниками, заливали быстросхватывающим раствором из яичных желтков и свежего творога. Один оглянулся, я увидел бледное, измученное лицо, донесся сорванный ветром и треском крик:

– Камней! Не хватит!

– Мы посторожим! – крикнул один из лучников. Я быстро сориентировался, порожняя телега смотрела прямо в лицо задранными оглоблями. Мои ладони на бегу ухватили отполированное дерево, поднатужился, колеса заскрежетали по камням. Я сделал крутой разворот, бегом дотащил телегу до кучи камней. Набежали мужчины, быстро забросали, кто-то ухватился за оглобли, но я тащил с такой мощью, что помогающие рассыпались, я слышал сухие щелчки, вскрики. Дважды на каменные плиты рушились грузные тела крылатых, зверей.

У пролома заканчивался короткий бой. Двое оттаскивали тяжело раненного, еще один, прыгая на одной ноге, ушел от стены и прилег в тени. К нему подбежали женщины с белыми тряпицами. Я затормозил, выставив вперед ноги и упираясь в камень. Тяжело нагруженная телега толкала с такой силой, что ударилась оглоблями в стену.

– Вовремя! – крикнул один из мужчин. – Давайте раствор!

Сам он, поднатужившись, схватил самую большую глыбу, побагровел, руки едва не разжались, но удержал, перевалил глыбу через борт и, тяжело ступая, отнес в самый пролом. У меня в голове стучали молоты, горячее дыхание обжигало горло. Пот струился ручьями, я почти на ощупь взял другую глыбу, справа и слева множество рук расхватывало камни, булыжники, а когда я вернулся за другой глыбой, оттуда уже вытащили последние.

Кто-то крикнул на бегу одобрительно:

– А ты здоровый, парень!

Я все еще тяжело дышал, удивлялся, что не восторгаются моим подвигом, как тяжелый удар в грудь сбил с ног. Немыслимая тяжесть расплющила, дыхание вылетело, как брошенный из пращи камень. Прямо перед лицом щелкнули страшные зубы. Я застыл, но тварь почему-то перестала дергаться, и я с невероятным трудом свалил ее с себя.

Рядом звенело железо, страшно рычали звери и кричали люди. Пролом уже заделали, а твари, что успели пробраться раньше, в бешенстве бросались на людей. Зверь, что подмял меня, был пронзен двумя стрелами, вдобавок череп от затылка был разрублен топором почти пополам.

Я лежал, на глаза навернулись слезы. Какого черта, я никогда не был тем идиотом, что в железе и с мечом в руках носится с толпой себе подобных в лесах Подмосковья, сражаясь с толкинистами и прочими гномо-эльфами, а тут это выпало именно мне! Наяву.

Ноги дрожали, я поднялся и потащился по направлению к центру города, уж там-то не дерутся, как на Васильевском спуске. Каменная стена стала неузнаваемой из-за черного пятна копоти, что почти от земли и достигает крыши. Я с содроганием видел, что в середине пятна камень расплавился, как воск на солнце и даже потек сосульками, тут же, впрочем, застывая.

Недалеко от ворот зияла огромная яма. Народ толпился, снизу им подавали ведра и бадьи с землей, люди бегом несли к воротам и высыпали, устраивая защитный вал. Что поразило: при эдакой спешке все работают молча, быстро, сосредоточенно, ни одного лишнего движения, хотя вряд ли такие ямы среди улицы выкапывают часто.

Со стороны замка послышался грохот копыт. На двух телегах везли огромные бочки, поднимался сизый дымок.

– Расступись, расступись!

Я отпрыгнул, кони едва не стоптали, несколько мужчин влезли на телеги. Кто-то швырнул в обе бочки по факелу, и тут же мужчины уперлись в бочки, опрокинули. Горящая струя хлынула в яму, а следом рухнули одна за другой бочки.

Один из мужчин подбежал к краю и швырнул вдогонку горящий факел. Как я понял, на случай, если струя горячей смолы погасит пламя. Из ямы вырвался ревущий столб красного огня. Не столб, а целая колонна. Мне почудились в гуле пламени крики сжигаемых заживо людей.

Земля дрогнула, дернулась с такой силой, что я взмахнул руками, как взлетающий журавль крыльями. Из воронки раздался жуткий рев, сперва басовитый, потом верещащий, перешел в истошный визг, но не оборвался, а из ямы выметнулось нечто горящее, огромное, как если бы медведь выпрыгнул из берлоги и разом вырос до размеров дракона. Этот пылающий факел одним прыжком оказался от ямы в пяти шагах, со второго врезался в стену. Стена треснула, по ней пробежала извилистая щель.

Чудовище, ошеломленное ударом, мгновение лежало под стеной огромным пылающим факелом, но боль от огня заставила зашевелиться. Я с ужасом видел, как оно заковыляло в мою сторону. Несколько стрел просвистели в воздухе и пропали в пламени, зверь вряд ли их заметил.