Максим Огнев - Пой, Менестрель!

То, что сказано, — позабыто,

То, что сбудется, — не взыщи!

То, что скроется, — то бесследно.

Выноси же беде ключи,

Слишком долго ты жил безбедно.

Да будет день! — И будет боль,

И с каждым часом все больнее.

Я, верно, доиграю роль

И отказаться не посмею,

И буду долго умирать —

Еще живой, но за спиною,

Неслышная, стоит опять

Подруга с острою косою.

Сместилось все! Окончен бал,

На карнавале меркнут краски

И ледяной ее оскал

Заметен из-под каждой маски.

…На чердаке хохочет сыч,

И мне слова его понятны.

«Ты кто? Охотник или дичь?» —

Насмешник говорит крылатый.

А утром — новые дела,

И серость буден суетливых

Мне мозг и сердце облекла

Своею паутиной лживой.

Я снова восхожу на трон,

Забыв бессонницы бесчестье,

То доброй вестью поощрен,

То покорен невинной лестью.

А стоит мне глаза закрыть,

Как лезвие сверкнет стальное,

Бежит песок. И рвется нить

В руке Подруги-за-спиною.

И хлещет взгляда резкий бич,

И вслух произносить не надо…

«Будь ты охотник, будь ты дичь,

Но за каким кустом засада?»

Я душу даром отдавал,

Надеясь получить отсрочку,

Но с каждым часом ближе сталь,

А я сражаюсь в одиночку.

И, что-то силясь доказать,

Я голову держу все выше,

Хотя пора уже понять,

Хотя пора уже услышать

Тот голос, что во мне поет,

Мешает спать и так тревожит,

Но рваться нити не дает

И лезвию — коснуться кожи.

У ночи есть особый клич,

То волчий вой, то лай собачий.

«Ты был охотник, станешь — дичь»,

Но все могло идти иначе…

Когда-нибудь войду я в дом,

Где ждут и где меня прощают,

Не палачом, не должником,

Я заплачу сполна, я знаю,

Еще я не отрезал путь,

Еще вдали очаг мне светит.

И я вернусь когда-нибудь,

И я решусь за все ответить.

И с каждой раны смоют соль,

И спящий вечным сном — проснется.

Да! Будет день — и сгинет боль,

Да! Сердцу сердце отзовется.

Моя рука — в твоей руке,

Ведь судьбы так переплетутся:

Оленю — скрыться вдалеке,

Охотнику — домой вернуться.

Голод. Злой февральский ветер бросает в лицо не то дождь, не то мокрый снег. Артур закрывается рукой, плотнее стягивает полы плаща. С возвышения перед палаткой обводит взглядом лагерь. Неужели эта толпа голодных, измученных оборванцев — его войско?

Стоит долгая, страшная зима. Даже здесь, на юге, снег еще не сошел, превратился в жидкое месиво. Все давно уже забыли, что такое сухая обувь.

Голод. Целыми днями одна мысль — о хлебе. Открываешь поутру глаза — хлеба, засыпаешь ввечеру — хлеба, отправляешься в дозор, стоишь на часах — хлеба, хлеба, хлеба.

В середине декабря каралдорцы перешли по льду порубежную реку и захватили две крепости — Нельт и Рофт. Из Нельта Артуру удалось выбить врагов сразу. Два месяца длится осада Рофта. Воины называют Рофт не иначе как крепость «Сломи зуб».

Голод. Сосущая пустота в желудке, слабость в ногах, пальцы едва удерживают оружие. Все время хочется спать. Осажденные и осаждающие мучатся одинаково. Лед на реке вздулся и потемнел, теперь каралдорцы не могут рассчитывать и на удачную вылазку. Не уйти. Сдаваться в плен не желают. Ждут. Чего?

Гонца за гонцом отправляет Артур к Магистру. Требует прислать денег, продовольствия, фуража. У Магистра один ответ — казна пуста. Войско голодает. Окрестные деревни разорены. Отряды, посланные за продовольствием, выгребают все подчистую. Забирают посевное зерно, обрекая всю округу на голодную смерть, — проклятье королю, проклятье его людям! В лагерь приходят отчаявшиеся женщины, приводят детей, которых нечем кормить. Артуру все время слышатся их крики: «Тогда убейте нас!» Все чаще вспоминаются ему слова Аннабел: «Оборотень принесет лишь плач и страдание в каждый дом».

Король голодает, как и простые воины. На почерневшие губы Драйма страшно смотреть. Началось воровство. Вчера повесили двоих лучников, укравших хлеб у своих сопалатников. Обозных лошадей давно съели. Боевых коней Артур бережет, да поглядеть на них — клячи, а не кони, всадника в доспехах не выдержат.

Королевский Совет молчит. Лорд Гаральд удалился в свой замок, от себя прислал обоз с зерном. Только это капля в море. Люди обносились до дыр, обувь расползается в ледяном крошеве. Раздевают убитых.

Артур кашляет, поворачивается спиной к ветру, вытирает мокрое лицо. Бархаза отвлекает на себя силы Каралдора, иначе каралдорцы давно бы получили подкрепление и смяли его усталых, изголодавшихся воинов. Артур не понимает происходящего. Не он ли полтора года назад разбил каралдорцев у Поющих Камней? Разбил без помощи Бархазы. Что же изменилось? Что?