Мария Версон - Огни Ринеля

- Наверное это из-за оранских магов. Он обиделся, что это задание дали мне. - Пробубнил монах, войдя в центральный корпус.

Им нужно было идти к двум мраморным колоннам, стоящим у главной лестницы, высокой и широкой настолько, что в жаркие дни здесь проводили лекции. Она вела на второй этаж в преподавательскую и тренировочные залы. Стоило Стижиану войти в двери черного хода, как он услышал некий гул, тихий смех Млинес, и был готов поклясться, что слышал скрип зубов отца.

На лестнице сидело не меньше тридцати монахов, среди которых затесался и Амит, опустивший глаза, но не спрятавший свою улыбку.

Стижиан остановился на расстоянии пары метров от Млинес и Тео, сидевшего на нижних ступенях. Они увлеченно о чем-то болтали, точнее, она увлеченно ему что-то рассказывало, а "виновник" сего собрания две минуты стоял перед ними:

- Кхе-кхе, - кашлянул он в кулак, и только тогда учителя обратили на него внимание.

- Ах, доброе утро Стижиан! - Облегчено воскликнул Тео, освободив руку от цепких объятий увлекшийся рассказом Млинес. Она обиженно фыркнула и помахала Стижиану руками, в знак того чтобы тот сделал пару шагов назад - к колоннам.

- Итак, - начала говорить она, едва наступила тишина. - Стижиан Ветру, вы нарушили одно из основных правил, которые послушники нашего монастыря должны строго соблюдать. Вы вступили в связь с женщиной ещё будучи нашим учеником. За этот проступок полагается двадцать ударов плетью. - Проговорила она, и губы её чуть искривились. - Но, да будет вам известно, у каждого проступка есть своя степень тяжести, а вы почти достигли восемнадцатилетнего возраста и в скором времени должны будете завершить обучение. Ваше нетерпение говорит само за себя, из чего следует, что ваше наказание будет усугублено. - Млинес спиной чувствовала, как аура Амита теплеет - он сидел на ступенях, улыбался, и даже не подозревал, что его так легко прочитать. Даже человек обделенный силой почувствовал бы тепло удовлетворения, расползающееся по ярко освещенной почти белой комнате, в которой они сейчас находились. - Вашим наказанием станет пятьдесят ударов. Хотите что-то сказать?

- Да... - Протянул Стижиан, снимая с плеч мантию, - когда вы хмуритесь, я начинаю вспоминать детство и все те тренировки с вами, что мне пришлось пережить. Прошу вас, мастер, не пугайте меня так.

Млинес тут же улыбнулась и прищурила глаза: утреннее солнце было на редкость ярким, тем более здесь - в белокаменной мраморной комнате. Несколько широких лучей падали прямо на колонны, рядом с которыми уже стоял Стижиан, и его толком не было видно - все заливал свет.

Он бросил свою мантию на пол, получил от Маретти легкое похлопывание по плечу и встал между колоннами.

Этот ритуал наказания - пережиток сотрудничества с прочими школами инквизиции, которые наказывали своих провинившихся учеников, привязывая их руки к двум деревянным столбам, стоящим на расстоянии пары метров, и в зависимости от проступка наносили то или иное количество ударов плетью. Мастера монтерского храма с одной стороны оказались более милосердны: они не привязывали провинившихся - они им просто разрешали держаться руками на эти колонны, впиваться в них ногтями, но не более, ведь если ты не сможешь устоять на ногах, то будешь исключен из монастыря без права вернуться. Вся колонна была испещрена царапинами, вмятинами, и являла собой старинное мраморное напоминание всем учащимся о том, что будет с теми, кто нарушит основные правила монастыря. Поговаривают, что каждый из монтерских мастеров, ныне странствующих или преподающих, стоял у этих колонн, оставляя на них свои царапины.

Маретти без малейшего удовольствия выполнял такого рода поручения, как это. Но он, в отличие от большинства пострадавших от его руки послушников, знал, что таких "козлов отпущения" как они с братом мастера выбирают во благо провинившихся, ведь если наказания станут проводить учителя, то послушник лишится жизни после первого же удара.

Он открыл почти плоский светло-коричневый деревянный сундук и взял в руки "орудие". Плеть длинной в три метра, матово черная, с гладкой отполированной поверхностью, такая, что разрезая ею воздух, можно было оглохнуть.

Стижиан растянул руки между колоннами и у него в голове снова прозвучал голос Маретти, который пару минут назад сказал: "Я постараюсь быть по аккуратнее." Интересно, насколько это возможно?

- Стижиан, - услышал он голос Млинес, - я буду вести счет максимально громко. И... Богиня с тобой. Маретти, прошу вас. Раз!