Николай Инодин - Аннотация

Когда из кузницы вышли, Романовы слуги мешки приволокли. Из мешков чужеземец стал инструмент доставать - молоты, бронзовый и железный, бронзовые клещи двух размеров, зубило да напильник. Эти дал Дзеяну попробовать. Оказалось, из доброй стали там, за морем, не только ножи с мечами куют. Инструмент оказался много лучше того, что в кузне лежит. Ещё в мешке каменные горшки были, но там они и остались.

Потом достал Роман из другого мешка несколько железных ножей. И худые ножи были, и добрые, один даже Дзеяновой работы оказался, все без ручек. Несколько копейных наконечников неважного качества, два скандских, и ещё кинжал, но без бронзовой рукояти. Каждое лезвие напильником царапал, показывал - мягкое железо.

После всего на свет появился обычный горшок, высокий, с широким горлом, в таких ещё хозяйки молоко на сметану отстаивают. И ещё один. В последнем мешке оказался толчёный уголь, просто как песок. Зачем такой?

Роман стал его в горшок сыпать. Когда до половины насыпал, стал втыкать в порошок лезвия ножей и кинжала. Так втыкал, чтобы друг друга не касались, и стенок горшка - тоже. И всё Дзеяну показывал, старался, чтобы тот всё хорошо разглядеть мог. И продолжил толчёным углем засыпать. Когда одни хвостовики из порошка торчали, его парнишка песка сухого притащил, которым горшок до верха засыпали. А сам горшок глиняным тестом закрыли.

Со вторым горшком всё то же самое сделал, но в этот раз зарыл в чёрный порошок копейные наконечники.

Иноземец попросил Дзеяна в пустой печи огонь развести. Конечно, огонь немедленно развели - интересно же, зачем всё это с горшком-то делали. Роман угля в яму насыпал, а как он разгорелся, опустил в печь свои горшки, и опять же углём их забросал. Затем печь дёрном закрыл, оставил одно малое отверстие и Дзеяну на Солнышко показывает. Мол, как светило снова поднимется, горшки из печи доставать будем.

" Это я удачно зашёл".

Роман смотрел на стоящие у кузнечного горна мехи, и ощущал себя последним идиотом. Тот кожаный бурдюк с костяным соплом, распяленный между двумя треугольниками из палок, что лежит сейчас в гостевом жилье на хуторе Печкура у здешнего хозяина вызвал бы припадок веселья часика на два. Его агрегат из трёх широких досок, похожих на балалайку, вид сверху, соединённых между собой кожаной "гармошкой", превосходил творение сумрачного Романского гения по всем параметрам, кроме веса. Шишагов не выдержал, потянул пару раз за верёвку, оценив мощную струю воздуха, вырвавшуюся из сопла и эффективность работы жёсткой конструкции. Понравилось, обязательно нужно будет себе такие же изготовить.

Остальное оборудование не впечатлило, но кое-что из развешенных на стенах приспособлений разглядеть в полумраке не удалось. Ничего, они сюда не на один день, успеют рассмотреть инвентарь в деталях. Одно ясно, тисков в хозяйстве у Дзеяна нет, точильного и шлифовального станков тоже. А Рома свои станки притащил, повезло с транспортом. Тиски придётся делать.

Теперь нужно поделиться с Дзеяном технологиями. Заодно и самому теоретические знания на практике проверить. О цементации железных изделий при нагревании с угольной пылью Шишагов только читал, самому делать до сих пор не приходилось.

Жаль только, не удалось истолочь древесный уголь в пыль - как ни старался Акчей, а уголь получился в основном крупинками, на качественное измельчение времени не хватило.

Когда горшки с отправленными на цементацию изделиями остались прогреваться в печи, Роман уже совсем собрался договариваться с кузнецом об изготовлении шлема, но тут из лесу донесся визгливый лай, и два мирно дремавших во дворе кудлатых кобеля подхватились и понеслись в чащу.

"Машку учуяли! Не устроила бы моя девушка им смертный бой", - на бегу думал Роман, и, не коснувшись рукой, перепрыгнул метровый плетень, которым была огорожена усадьба кузнеца. Сзади грузно топали бегущие за гостем хозяева.

Лай усилился, к визгливому сучьему бреху присоединились гулкие голоса кобелей, но, к радости Шишагова, предсмертный собачий хрип так и не раздался. Роман выбежал на небольшую полянку и остановился, любуясь открывшейся картиной: на толстенном нижнем суку растущего посреди поляны векового дуба, не обращая ни малейшего внимания на беснующихся внизу собак, вольно расположилась его любимица. Придерживая передней лапой остатки косульей туши, Маха время от времени отрывала от неё кусочек, и не торопясь, задумчиво так, проглатывала. Ей было хорошо. В рассеянности она даже не обращала внимания на то, что её левая задняя лапа свесилась вниз, и разъярённый пёс, прыгая раз за разом, лязгает клыками, на пядь не достигая цели.