Николай Инодин - Аннотация

Верный Хевейт хватает оцепеневшего хорунга в охапку - спасать, но у кораблей кипит резня, от высокого закатного берега Нирмуна отваливают всё новые челны, набитые вооружёнными людьми - поморяне решили не ждать своей очереди на истребление, пришли на помощь соседям. Остатки скандов бросаются к крайним швертвейлам - отбить хоть пару, и лодкам не останется места на реке. Не успевают - догоняет, бьёт в спину конский топот.

Удача не обманула Матолуха Быстрого - заарканивший хитроумного сканда Акчей за год потерял сноровку, петля его аркана захлёстывает не локти, а горло, рывок натянувшейся верёвки ломает везучему хорунгу шею.

Пойманных скандских предводителей в погребальный костёр своего вождя вильцы бросят живьём. Связанными, подрезав сухожилия на левой ноге - хромой работник и в Вырае не убежит.

***

Грубая льняная ткань из неровных толстых нитей - сколько труда пришлось положить для того, чтобы сделать из тебя нарядную рубаху? Какое несчётное число раз протащили сквозь тебя тонкие девичьи пальцы железную иглу, что волокла за собой хвост из крашеной в радостный красный цвет шерстяной нити? Стежок к стежку, узор к узору вышила юная мастерица, теперь вокруг ворота, на рукавах и подоле из-под петухов, оленей, ромбов, солнечных и грозовых знаков почти не видно беленого Солнышком полотна. Наткнётся на них зловредный дух, нечисть лесная, и отпрянет в испуге, ибо нет ему дороги к желанной плоти, заступило путь мастерство любящей девушки - защитит жениха свадебная рубаха, согреет, укроет от злого взгляда и бранного слова.

Не едет жених к наречённой, лежит на пышной постели, что заняла нос боевого корабля гостей заморских - утомился, видно, их привечая, угощая нежданных тем, что руки ухватили, умаялся. Завертелся честной муж, запарился, совсем потерял буйну голову - лежит она теперь, к телу приставлена, уставились в небо глаза незрячие. Прилегли рядом с вождём отдохнуть перед дальней дорогой в светлый вырай друзья и соплеменники. Не всем хватило места на палубе - сложены в ряд прощальные костры, на каждом корабль стоит, ждут часа отправления смелые вильцы, на совесть угостившие заезжих северян. Грудами навалены вокруг кораблей гости, будет кому послужить родичам в благодатном краю. Сегодня у живых праздник - провожают родичей к предкам, в счастливый край. Ломятся от угощения столы, музыканты не жалеют ни щёк, ни пальцев - кто дудит, кто по струнам бьёт, стараются. Несётся над лугом плясовой напев. В очередь вспоминают родичи всё смешное и весёлое, что случилось в жизни уходящих, чем гордились, чему смеялись - никого не забыли, о каждом рассказано, от молодых ногтей до последнего часа. Пьют, едят вильцы, плещут из чаш и рогов в сторону погребальных костров, несут туда с праздничных столов лучшие куски - перед дальней дорогой родичей нужно славно накормить.

Начало темнеть, народ добивает мёд и пивко, поёт песни, всё больше весёлые, молодёжь пляшет, будто двужильная, старается. Вот загорелись в небе первые звёзды, Млечный путь перекинулся через всё небо. Не заблудятся уходящие, пора провожать. Вильцы поднимаются из-за столов, подходят к своим, прощаются. Для прощания своя песня, разухабистая, полная пожеланий - здоровья и богатства, счастья и прибавления в семьях. Ещё просят родичи не забывать оставшихся, но не торопить за собой - много дел не доделано, нельзя всем сразу родные места оставлять.

Савастей с песней идёт от костра к костру, бросает в поленницы горящие факелы. Разгорается чистое пламя, ревёт и гудит над кострами раскалённый воздух - выше леса поднимается огонь, светло становится на лугу, как днём. Не простые искры уносятся к тёмному небу, то летят к светлому выраю родные души. Отдохнут, наберутся сил - и назад, на землю, к родным краям, к новому рождению, подобно птицам, что дважды в году летают этой дорогой. Роман смотрит на пламя, видит, как прогорают, обрушиваются поленья, выбрасывают в небо очередной сноп искр, кожей ощущает поднявшийся ветерок - холодный воздух тянется к пламени, чтобы поддержать огонь, нагреться и унестись вверх, захватив с собой дым и копоть.

Костры прогорели, вильцы стоят молча, смотрят на рдеющие во мраке груды красных углей. Савастей машет рукой:

- Всё, родичи, расходитесь. Завтра курган насыпать будем, завтра. Подходит к Шишагову, берёт за руку чуть выше локтя:

- Спасибо тебе, Роман.

- Мне-то за что? - не понимает уставший Шишагов. В глазах ещё кружится пламя, в ушах отдаётся невидимый прибой, а мир вокруг заметно покачивается.