Андрей Посняков - Сын ярла

Пошептавшись с несколькими стариками, так же важно усевшимися около дуба, Скьольд Альвсен поднял правую руку и, дожидаясь тишины, обвел собравшихся долгим подозрительным взглядом, словно все вокруг были сообщниками Хельги.

— Многопочтенный ярл, свободные бонды и кэрлы! — погладив щегольскую бородку, громко произнес Скьольд. — Мы собрались здесь по многим причинам, одна из которых… — Тут он понизил голос, и в толпе стих даже самый малейший шепоток. — Одна из которых — претензии достопочтенной хозяйки Гудрун из рода славного Сигурда ярла к ее пасынку Хельги из того же рода. Хозяйка Гудрун обвиняет Хельги в хищении ожерелья, оцениваемого ею в стоимость тридцати дойных коров.

— Тридцать дойных коров! — тихонько ахнули в толпе. Кто-то даже закашлялся.

— Свидетелем на суде выступает свободный воин Дирмунд, по прозвищу Заика, из рода Сигурда. Выйди же на середину поляны, Дирмунд, и поведай, как было дело.

Заика — в синем, отороченном бобровой опушкой плаще и красной, вышитой разноцветными нитками тунике, — выйдя на середину поляны, поклонился судьям, а затем и всем остальным собравшимся. Редкие рыжеватые волосы его были тщательно расчесаны гребнем и связаны тонким сыромятным ремешком, так, что смешно торчал длинный нос. Впрочем, Дирмунд не казался себе смешным, наоборот, был горд и счастлив.

— Д-дело было так, о с-свободные бонды и кэрлы. — Он пригладил рукой волосы и продолжил, брезгливо косясь на стоящего рядом ответчика. — Хозяйка Г-гудрун еще т-третьего дня утром хватилась своего ожерелья. С-слуги кинулись искать — тщетно! Мы уж д-думали, что похитили его ночные тролли, б-больше и винить некого. П-помните бурю?

— Помним, помним, знатная была буря. У Свейна ветром крышу снесло с сарая.

— Не с сарая, а с овина.

— И не крышу, а старое сено.

— Эй, эй, досточтимые! — прервал шумящих Скьольд. — Мы тут о старом сене говорим или об ожерелье? А ты… — Он повернулся к Дирмунду: — Не отвлекайся на посторонние темы. Продолжай.

— Продолжаю, о д-достойнейший, — послушно кивнул Заика. — Так вот, как раз перед б-бурей слуги принесли с причала суму, ну, кожаный такой м-мешок, все вы знаете…

— Знаем, знаем.

— Вот и я г-говорю, все вы з-знаете. Думали — чей мешок? С-стали п-проверять — оп, а н-на дне-то — то с-самое ожерелье! А м-мешок, п-потом уз-знали, — Хельги м-мешок. Он же с-сам его и опознал. Вот т-так и было д-дело.

— Слышали, досточтимые?

— Слышали. Еще послухи есть?

— Как не быть! Двенадцать человек, как обычай велит. Хотите, послушаем еще кого, хоть вот Хрольва. Иди сюда, Хрольв, не стесняйся! — Скьольд Альвсен поманил пальцем несколько обалдевшего от такого внимания Приблуду. Тот вышел — тише воды, ниже травы, куда только всегдашняя наглость делась?

— Ну и рожа! — прокомментировали в толпе. —Такой и сам что хочешь слямзит.

Скьольд строго посмотрел на Приблуду и велел рассказывать, как было дело.

— Так это… он… это… все уже… рассказал…это… — очумело вертя глазами, пробормотал Хрольв. Вид у него был такой, словно он ждал, что его с минуты на минуту начнут бить. Видно, с раннего детства не выносил Приблуда подобного многолюдства. Да ладно бы — в толпе стоять, так ведь нет — посередине поляны, как петух на насесте.

— Сначала говорить научись, паря! — выкрикнули из толпы. Кто-то свистнул.

Видя, что от подобного свидетеля никакого толку все равно не добиться, Скьольд жестом отпустил бедолагу Хрольва на место и вызвал других, слово в слово повторивших то, что незадолго до них произнес Дирмунд Заика. Удовлетворенно кивнув, судья наконец обратился к ответчику, язвительно поинтересовавшись, что тот может сказать в свое оправдание.

— Я не брал ожерелье, — упрямо мотнул головой Хельги, и все снова притихли, ожидая дальнейшей развязки событий. Скьольд Альвсен, обернувшись, незаметно подмигнул брату — этот дурачок Хельги выбрал совсем никудышную тактику защиты. Вместо того чтобы что-то говорить —упрямо все отрицать, даже самые очевидные вещи. Да-а, мнение тинга явно будет не в его пользу. Да и двенадцати свидетелей с его стороны что-то не видно. Впрочем…

— Свободнорожденный Хельги, сын Сигурда, имеются ли у тебя послухи, числом не менее двенадцати, согласные под присягой подтвердить твою невиновность?

Хельги снова мотнул головой, хотя видел, как выбежали из толпы Харальд, Ингви и Снорри, да еще к ним присоединилось несколько парней с хуторов.

— Не надо подтверждать то, чего не знаете, — гордо произнес сын ярла. — Ваша честь значит для меня гораздо больше, чем собственное доброе имя.