Андрей Посняков: Сын ярла

Было 1 августа, праздник Лугназад, в честь бога Луга, когда-то сильно почитаемого по всей Ирландии. Когда-то… Друид Форгайл Коэл презрительно сплюнул за борт. Давно позабыли ирландцы своих древних богов, может, потому-то их и треплют повсеместно жестокие финнгаллы — жители северных фьордов? Слишком давно впитала Ирландия веру в распятого бога. И слишком выгодна оказалась эта вера для знати, с завистью зарившейся на богатства и власть друидов. Нет, никогда уже не воспримет Зеленый Остров своих древних богов, никогда! Форгайл, как никто другой, хорошо понимал это — довелось немало общаться со знатью, включая самого владетельного Эохайда, риага Улада. Одна надежда — на новый молодой народ да на дающий волшебную Силу камень Лиа Фаль, так, кстати, и не выкраденный из Тары.

— Так что там с Магн Дуль Бресал, Конхобар? — подойдя к узколицему жрецу, тихо поинтересовался Форгайл.

— Говорят, ее схватили люди епископа Тары, о мой друид!.. — так же тихо ответил Конхобар. —Думаю, держат в монастырской темнице, если, правда, ее не разрушили финнгаллы.

Форгайл Коэл с усмешкой покачал головой, и огонь недоверия вспыхнул на миг в недобрых глазах его. За шесть дней до праздника Лугназад гадал он на бараньей лопатке и коровьих внутренностях: жива Магн, и не в плену у епископа. Правда, и в Ирландии ее нет, видно, успела сбежать. В ту же Каледонию или Бретань. Если так — трудновато ее найти будет, а найти нужно обязательно: сильно подозревал Форгайл — похитила все-таки Магн волшебный камень. Хоть и не поведали о том боги, да самолично слыхал Форгайл, как третьего дня судачили о пропаже странствующие монахи в заезжем доме. Что пропало — прямо не говорили, да и сами были не из Тары, из Манстера, мимо Тары проходили только, там и услыхали о краже от местной братии. Епископ, похоже, не сильно опечалился пропажей — ну ее к черту, эту языческую реликвию, пропала и пропала. Меньше будут вспоминать старых нечестивых богов.

Присев рядом за стол, прислушался друид к беседе монахов и сделал выводы… Боги, конечно, знали, где и у кого находится камень, да вот не сказали, и Форгайл догадывался почему. Ждали настоящей жертвы. Потому-то и прихватил друид жертвенные кувшины, усыпанные по днищам желтой пыльцой омелы. И детей взял поэтому. Теперь ждал, когда покажутся на горизонте туманные норвежские фьорды.

…Очень красив был Бильрест-фьорд. Длинный узкий залив — синий, переливающийся изумрудными волнами — со всех сторон обступали высокие берега, густо поросшие соснами. В хорошую погоду, когда воды фьорда делались словно зеркало, казалось, что сосны растут и на дне, а меж их ветвями плавают серебристые рыбы. В конце залива, слева, с высокой, похожей на перевернутую ладью кручи в воду сверкающим водопадом падал ручей, брызги его — разноцветные, яркие — были похожи на драгоценные камни, а когда светило солнце, переливались самой настоящей радугой. Потому и прозвали это место Бильрест-фьорд — Радужный залив. Хорошее место. А сколько дичи водится в лесу! Белки, куницы, рыси, даже лоси и кабаны встречаются.

Усадьба Сигурда ярла располагалась на небольшом холме, в самом конце залива, рядом с водопадом. Длинный, обложенный серыми валунами дом, где жили все родственники ярла — человек сорок, не считая слуг и рабов. Напротив — амбары и летний хлев (зимой скотину держали в доме). Ближе к заливу — приземистый корабельный сарай, похожий на выброшенного волнами кашалота, зимой в сарае хранился «Транин Ланги», боевая ладья Сигурда. Сейчас «Транин» горделиво покачивался у причала, рядом с «Толстой Уткой». Меж домом и сараем тянулись огороды с низкими каменными оградками, за ними — сарай для дров, а уж дальше начинался лес — темно-зеленые угрюмые ели до самых гор.

Если встать лицом к морю, то на левом берегу фьорда окажется луг (луг принадлежал Сигурду), за лугом — пастбище, а дальше, за горами и лесом, — Снольди-Хольм — хутор Торкеля бонда, зажиточного крестьянина, владевшего, кроме коров и хутора, еще и пятью лодками.

На противоположном берегу залива виднелась большая богатая усадьба братьев Альвсенов, известных задавак, мнивших себя ровней Сигурду ярлу, сразу за их усадьбой блестела голубоватая гладь озеpa, а за озером, в лесу, что напротив пастбища, стоял хутор Свейна Копителя Коров, от которого вела через лес тропка к старой дороге.

Оранжевое вечернее солнце зависло над морской гладью, прочертив по воде яркую переливающуюся дорожку, тянувшуюся до скалистого берега. Кончился шедший целый день дождь, и розовато-палевые облака, снизу подсвеченные солнцем, разбежались по голубым краям неба — словно пасущиеся коровы, съев всю траву, направились к сладким кустам на окраинах луга.