Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

Сашка боялся думать о болоте. Как он пройдет его с кучей закладок, если в прошлый раз было так тяжело? Решив не рисковать, он уткнулся лбом в гриву Гульды и обхватил ее шею двумя руками.

Просто не отпускать, и все. Не разжимать рук, и будь что будет.

— Ты первый! — крикнул он Дане.

— Почему я?

— Если я застряну, то и ты не пролетишь.

Даня услышал Сашку по—своему и нашел повод обидеться.

Ну да. Я—то теперь не застряну! — сказал он и полетел первым.

В болоте Сашка не открывал глаз, но это помогало не так уж сильно. То ему чудилось, что его руки превратились в огненные струи и надо их срочно тушить. То — что его обманули, подменили пега и пересадили на холодный лошадиный труп, а насто­ящая Гульда сейчас улетает. Надо срочно переско­чить к ней в седло или будет поздно! Сашка хотел уже повернуть голову, чтобы хотя бы посмотреть на эту улетающую Гульду, но для этого надо было разжать руки, а он помнил, что делать этого никак нельзя.

Тогда, чтобы спасти разум, Сашка просто стал считать. Числа превращались в Гаев, в Тиллей, в зонтики Долбушина, в арбалетные болты и то­поры. В какой—то момент Сашке почудилось, что Гульда врезалась в толстую нить, которую не смог­ла порвать, и застряла в болоте. Сашка увидел се­бя залипшим, точно вплавленным в стекло. Лицо его искажено мукой, он не может моргнуть, а со­всем близко, всего в каком—то метре, пролетают все новые и новые шныры. Этот образ был настолько страшным, что Сашка, поверив в его реальность, ед­ва не вылетел из седла. К счастью, это было уже на окраине болота. Наваждение отхлынуло, и Сашка, очнувшись, сумел вцепиться Гульде в гриву и уси­деть.

Когда они вынырнули, в небе между Копытово и ШНыром шел бой. В гуще берсерков носилась Штопочка на Звере и, раскручивая бич, хлестала по мордам огрызающихся гиел. Прикрывая Штопочку, на Митридате метался Родион. Перезаряжался и стрелял сразу из двух шнепперов. Здесь же Сашка увидел и Меркурия на Аскольде.

Заметив Сашку и Даню, один из берсерков за­кричал и стал разворачивать гиелу, но забыл про скромную девицу Штопочку. Бич обвил его шею, а последующий рывок Зверя выбросил берсерка из седла.

Сашка хотел с ходу вступить в сражение, но Мер­курий с такой яростью замахал на него рукой, что Сашка понял, что весь бой ведется только ради того, чтобы отвлечь от них ведьмарей, Сашка послушался и полетел к ШНыру. Перед самым ШНыром, почти уже у ворот, Даня посадил Афродиту на луг и спрыг­нул к седла.

Сашка на Гульде последовал его примеру. Тре­вожно задрал голову, проверяя далеко ли бер— серки.

— Держи! Отдашь там, на пегасне... — Даня сунул Сашке повод. — Погоди! Дай я куртку стащу, а то Аф­родита за мной полетит!

Даня снял шныровскую куртку, расшнуровал нерпъ , грустно воткнул в снег саперку и, увязая в сугробах, побрел к шоссе. Он шел и трясся от хо­лода. Его влажный свитер седел на глазах, покры­ваясь инеем.

Ты куда? Погоди, может, ограда тебя и про­пустит! — Сашка стоял с двумя лошадьми и не мог кинуться следом. Даня остановился. Повернулся к Сашке. Он дрожал, и улыбка его дрожала. Но все— таки это была улыбка.

— Не могу. Прости!.. Кстати, я вспомнил свое са­мое сильное детское желание! Я хотел стать при­зраком!

— Кем?

Призраком. Меня в школе обижали, и я думал, что вот я буду призраком и меня не смогут схватить. Но чтобы все это отменялось, если мне захочется побыть материальным. В детстве всегда предусма­триваешь все варианты.

Глава шестнадцатая

СЕРЫМ ПЯТНОМ

— Гомо саписпс подразделяет­ся на гомохищникус и гомо дуракус!

— И ты, разумеется, считаешь, что гомо хищникус — это ты? А мне вот кажется, что ты гомо дуракус!

— Почему?!

— Практика показывает. Всякий гомо дуракус считает себя гомо хищникусом.

— А который не считает?

— А который не считает — тот и не дурак вовсе! Никакого противо­речия!

Яра и Ганич

(диалог во время уборки в пегасне)

Когда Сашка, полуживой и обледеневший, ввел в пегасню сразу Гульду и Афродиту, там были почти все средние и младшие шныры. К нему сразу по­вернулось множество лиц. Сашке не хотелось ни с кем разговаривать. Ему было паршиво. Он молча сунул повод Афродиты в руку Насте, а сам быстро завел в денник Гульду. Он стоял в деннике, дышал, оттаивал, и вместе с ним оттаивали все пережива­ния. Позаботившись о Гульде, Сашка уже выходил из пегасни, когда услышал короткий удивленный возглас, и понял, что Наста, снимая с Афродиты седло, заметила наброшенную на него шныровскую куртку Дани.