Дмитрий Емец - Череп со стрелой (СИ)

Сашка что—то промычал. Его мычание Дане не понравилось.

— Стоп! Так мы заблудились, что ли? — заподо­зрил он.

Сашка хотел сознаться, что так оно и есть, но внезапно его левую руку обожгло. Он увидел, что фигурки ярки до ослепительности, а на том месте нерпи , где никаких фигурок прежде не было, теперь пылает череп. У Сашки перехватило дыхание. Он коснулся черепа пальцами и с изумлением их от­дернул. Напугало его даже не прикосновение, а то, что никакого прикосновения не было! Черепа слов­но не существовало. Глаз его видел, причем объем­но, но пальцы гладили лишь шершавую кожу нерти.

На Сашку смотрели пустые глазницы. Зажатая в зубах стрела была направлена вперед и влево. По­ка Сашка смотрел на нее, стрела повернулась еще сильнее. Проверяя, Сашка потянул повод Гульды, и наконечник стрелы торопливо дернулся продолжая показывать туда же, куда и раньше.

‹‹Как стрелка компаса! Но разве здесь есть полюс?›› — подумал Сашка.

Сердце ускорилось, заспешило, и несколько секунд спустя Сашка уже летел по стрелке, послушно следовал за ним на Афродите. Прошло десять минут. Пятнадцать. Сашка, жадно вгляды­вающийся в скалы, начинал уже сомневаться, как вдруг стрелка дернулась, но уже не в сторону, а вниз. Теперь она показывала сквозь нерпь и сквозь Сашкину руку. При этом никакой боли Сашка не испытывал.

Снижались они кругами. Пеги очень берегут но­ги и складывают крылья только при нырках. Здесь же нырком не пахло, и Гульда с Афродитой осто­рожничали. Все это время стрела четко держала на­правление. Скалы по—прежнему казались Сашке не слишком похожими, и лишь в самом конце, когда Гульда все—таки села и угол зрения стал привычным, Сашка убедился, что перед ним тот раскоп, откуда, как поплавок, торчал круп Сахара.

Привязанная Гульда сразу потянулась пастись. Афродита некоторое время размышляла, что она любит больше, Данину куртку или свежую траву, и с некоторым сомнением, но все же выбрала траву. Спрыгнув в раскоп, Сашка заглянул в темный про­ход под камнем:

— Хочу проверить лаз!

— Длинный?

— Метров пятьдесят. Потом тупик.

Даня сразу воодушевился:

— Это можно! Предлагаешь, чтобы мы лезли

вдвоем?

Представив, что Даня как пробка застревает в тоннеле, Сашка замотал головой:

— Ни в коем случае! Ты будешь поддерживать со мной связь через кентавра. Если мой лев разрядит­ся, передашь мне свою нерпъ.

— Как я ее передам?

Сашка, все продумавший заранее, достал из кар­мана смотанную бечевку. Толстая леска была бы на­дежнее, но на двушку ее не пронесешь.

— Вот. Если будет нужно, подцепишь нерпъ к бе­чевке и я ее втяну.

Даня рассеянно кивнул. Он уже ходил сверху, де­лая огромные шаги, что—то высчитывал и изредка забегал с противоположной стороны, чтобы по­смотреть, в какую сторону ведет лаз. Потом достал саперку и стал что—то чертить на земле.

— Ты меня страховать—то собираешься?

— Не беспокойся! Просто у меня есть гениальная мысль, и я ее гениально думаю! Кстати, чего ты че­рез кентавр— то орешь? Я и так тебя пока неплохо слышу! — отозвался Даня.

Вбив в край раскопа колышек, Сашка привязал к нему один конец бечевки, а другой закрепил к ботинку. Затем без воодушевления стал протиски­ваться. Он полз, пока свет, пробивавшийся в лаз, не стал крошечным, как искра. Тогда он связался по кентавру с Даней. Даня отозвался сразу, с какой— то подозрительной готовностью. Шныр, который пыхтит в раскопе с саперкой, чаще всего не так приветлив. Таким ласковым голосом обычно говорят мультяшные коты, когда закладывают ли под собачью будку. Нет, Даня явно что—то химичил.

Когда сидишь в сыром тоннеле, в голову невольно лезут бредовые мысли. И Сашка связался с во второй раз: ™

— Как у тебя дела?

— Думаешь, успели измениться? Прекрасно! — мгновенно сказал Даня, точно всю жизнь ждал этого вопроса.

— В каком смысле «прекрасно››? — напрягся Сашка.

— А в каком смысле «дела››? — ответил Даня, и связь с ним загадочно пропала.

В этот раз Сашка перемещался не так медленно, как в прошлый. Все же появился опыт. Но все равно устал и в кровь истер локоть, пока ноги ею наконец не уперлись в стену тоннеля. Сашка перевернулся на бок, поморщившись, оперся о содранный локоть и осветил русалкой нишу с закладками.

Сегодня камни показались ему не такими, как он представлял их себе все эти дни. Воображение — великая преобразующая сила. Увидишь что—то, что тебя поразит, потом долго об этом вспоминаешь, а когда увидишь вновь, все оказывается не так Умно­женная на мечту, любая вещь меняется.