Мартин Гринберг - Дорога Короля

Впрочем, матушка Адель смотрела на Лиз без малейшего сочувствия.

— Ну что, отделалась от милорда? — спросила она. — Весьма умело, надо отметить. Да он теперь скорее сам в ад спустится, чем снова в Санси вернется! Но ты, я полагаю, прекрасно понимаешь, что он может дать показания под присягой и призвать на помощь Святую Инквизицию. И уж она нас покарает, будь уверена! Да твой Жискар способен сжечь дотла весь Санси за то, что ты с ним сделала!

— Нет, — отвечала Лиз твердо. — Этого он никогда не сделает. Об этом я позаботилась.

— Хм… Позаботилась?

Даже Лиз не сумела выдержать гневный взгляд матушки Адели и прикрыла лицо руками. А потом бессильно уронила руки и промолвила:

— Я заставила его сделать только то, чего ему больше всего хотелось.

— Но ты его заставила!

— А ты бы предпочла, чтобы он вернулся сюда с огнем и мечом?

С минуту они смотрели друг другу в глаза, точно сами превратились в меч и огонь. Наконец матушка Адель покачала головой и вздохнула:

— Ладно, что сделано, то сделано. И, если честно, я бы не хотела как-то переменить сделанное. Хотя за это мне придется дорого заплатить, наложив на себя епитимью. А ты… ты, наверное, за все уже расплатилась сполна. Ведь тебе вообще не следовало покидать свой лес…

— Нет, — прервала ее Лиз, — я так не думаю. Но мне действительно не следовало оставаться здесь так долго. — Матушка Адель подняла было руку в протестующем жесте, но Лиз остановила ее своей тонкой холодной улыбкой. — Не бойся: я не читаю твои мысли, — тут же сказала она. — Все и так написано у тебя на лице. Ты хочешь, чтобы я ушла.

— Не просто ушла, — поправила ее матушка Адель, — а ушла домой.

Лиз даже глаза закрыла.

— Клянусь всеми святыми!.. Вновь оказаться дома… за родимыми стенами… стать той, какая я есть на самом деле… жить вместе с моим народом… — Она судорожно вздохнула, точно ребенок. В голосе ее зазвенели слезы. — Неужели ты думаешь, что я не пыталась? Я ведь поэтому и сюда пришла. Чтобы найти дверь. Чтобы взломать замок. Чтобы вернуться.

— Ты плохо старалась, — сказала матушка Адель. — Все-таки для тебя всегда самые главные слова — хочу или не хочу!

— Это не я не хочу, — возразила Лиз. — Это мой король.

— Да нет, это ты, — покачала головой матушка Адель, похоже ничуть не тронутая слезами Лиз. — Я ведь тоже немного умею читать по лицам. Скажи, а там, откуда ты пришла, все такие же упрямые?

— Нет, — вдруг улыбнулась Лиз и даже глаза открыла, сразу приободрившись. — Некоторые еще упрямее.

— Ну, это вряд ли, — сказала матушка Адель. — Впрочем, мы тебе всегда будем рады. Ты это запомни и даже не сомневайся. Но здесь не твой мир. И мы — не твой народ. Ты сама так сказала. Хотя ты и любишь нас, а мы и вовсе умереть за тебя готовы.

— Но с этим ведь ничего поделать нельзя, — пролепетала Лиз.

И матушка Адель не выдержала и рассмеялась. Лиз изумленно уставилась на нее.

— Ступай домой, детка, — сказала матушка Адель. — Ступай, ступай. Мы для тебя компания неподходящая.

Лиз, казалось, была смертельно оскорблена этими словами. Я думаю, она в действительности была гораздо старше матушки Адели, да и по рождению куда выше. Впрочем, язычок свой она на этот раз придержала. И лишь почтительно склонила голову перед аббатисой. Даже если и не смирилась до конца.

Холоден был Большой лес в сером вечернем свете. Ни одна птица не пела. Ни одна ветка даже не шелохнулась.

Лиз, конечно, попыталась ускользнуть прочь так, чтобы никто ее не заметил. Однако же ей следовало бы знать, что от Франчи так просто не уйдешь. Ну, а моей вины тут и вовсе не было; я просто пошла следом за Франчей. Так что вскоре мы втроем стояли на пороге разрушенной часовни, и Франча обеими руками обнимала Лиз за талию, а я не сводила глаз с них обеих.

— Я не уверена, что проход вообще может открыться, — тихо и холодно промолвила Лиз. — Боюсь, из-за вас, смертных, он так и останется закрытым.

Я ее слышала, но не слушала.

— Ты что же, так и бросишь Франчу? — спросила я.

Лиз нахмурилась и посмотрела на прижавшуюся к ней девочку.

— Она все равно не сможет пойти туда вместе со мною!

— Почему?

— Потому что она — человек.

— Она не может жить в мире людей, — сказала я. — Она уже и так почти не жила, когда появилась ты. А когда ты уйдешь, она умрет.

— Нам запрещено…

— Тебе было запрещено уходить из леса. Но ты же ушла!

Лиз крепко обхватила Франчу обеими руками — казалось, она и сама не в силах с нею расстаться. Взяв девочку на руки, она прижала ее к себе и горестно воскликнула: