Анна Московкина - Колдун

Ошек поведал о своем брате, который пошел служить в ратные на Боровой переправе, да там и сгинул.

Сначала говорили о жизни и рассказывали истории, потом истории превратились в байки, а там и басни поспели.

На басни мастером оказался молодой безусый наемник, называвший себя Радмиром. Радмир поведал про горных духов, похищающих путников. Рассказал про затерянный стан, где некогда повесился хозяин. Почему повесился уразуметь никто не мог, может от того винил в этом суровых горных духов, с которыми тот давеча поссорился. Да так к ним и перешел в мир теней. И повелось, что на стане на этом ночевать не к добру, а в избе повешенного тем более. Но по осени, когда отстреливали козлов, один смелый, да одуревший от постоянной сырой мороси, решился. Затеплил в избе очаг, расстелил на лавке потники, укрылся одеялом… И проспал до утра.

Духи разозлились. Повешенный пришел на третью ночь, оставил в предупреждение мертвую белку, на шестую развязал стреноженного коня.

На седьмую пришел сам, бродил около костра, остерегаясь подходить к живому пламени.

Так охотник чуть седым не сделался.

– И что дальше? – Малой вытянул лицо.

– Сердце остановилось, забрали его к себе духи. – Закончил рассказ Радмир. – Не стоит духов забывать, они мстительны.

– Сказки. – Бажай стиснул на шее знак священного треугольника.

– Ваши Три Бога – вот это сказки. А заступы вы у колдунов просите. – Радмир достал из-за пазухи волчий клык. – Здесь в Черных горах, мы помним о наших духах. И у каждого свой покровитель, я родился под знаком Рыси.

Колдуна ждали еще день, но никто так и не появился. Снег улегся, тучи раздуло ветром, и Радмир с Ошеком и Глодом собрались идти за подмогой.

– Не сидеть же здесь до весны. – Пошутил Радмир, привязывая к ногам лыжи. – А так прокатимся, глядишь, завтра к вечеру вернемся с колдуном – пройдем.

– А коли без колдуна? – мрачно спросил Бажай.

– Попробуем сами пробиться.

– Угу сами. – Встрял Волчатник. – Там и сгинете. Здесь сроду без колдунов проходу не было. Как есть сгинете.

– Ну, коли сгинем, так помянешь. – Нисколько не помрачнев отшутился Радмир, поправил заплечный мешок и первым заскользил по сверкающему снежному покрову к кедровой горке.

– Радмир родился в этих горах. – Напомнил смурному Бажаю Малой. – Он знает дороги.

– Кабы дороги его знали… – махнул рукой старшой купец.

Не он один ходил с потемневшим лицом, Весса, и так не слишком разговорчивая, напрочь замолчала, лишь изредка перекидываясь словом с невесткой. Когда женщины остались одни, она яростным шепотом накинулась на Емелу.

– Уйдем!

– Нет. – Ответил ей невестка.

– Уйдем, а если они действительно колдуна приведут!

– Тогда мы посмотрим, что это за колдун.

– И что? Прикажешь его убить, если это окажется не тот колдун? Зачем тогда все это? Чтобы попасться по глупости?

– Замолчи. – Девушка прикрыла рот, но смотрела на Емелу зло и напугано. – Уйти сейчас тоже странно, меч при мне они считают мужненым. Пусть считают и дальше. Мы здесь две беззащитные бабы, нам нужен этот обоз.

Весса набросила доху и выскользнула из корчмы. Она зло пнула попавшийся ей на дороге ком снега и побрела по двору.

– Эй! Куда путь держишь, сударыня? – Ревун стоял в воротах конюшни.

– Куда надо туда и держу, – сквозь зубы процедила она, да так тихо, что мужчина не услышал.

Весса смотрела на него, будто сквозь пелену. Ревун широко улыбнулся веселым ртом, вокруг которого росла светлая щетина, поправил шапку на соломенных волосах и вернулся чистить коня. Девушка зашла за конюшню, присела на корточки, и задумчиво стала выводить пальцем незамысловатые узоры на снегу, вокруг узоров мелкой продресью появлялись точки. Это топили снег горячие слезы.

Весса черпанула горсть снега, прижала к лицу, судорожно глотнула воздуха. Но дышать будто было нечем. Далеко был дом, далеко привычная жизнь, разрушенная до последнего камешка. Последний мост горел за спиной, и поздно было бежать по нему назад – оступишься, канешь в пропасть или опалишься до смерти.

Емела подошла неслышно, подошла и села рядом, Весса уткнулась ей в плечо и заревела еще пуще.

Морозец встал трескучий, зато пустил на землю колючее зимнее солнце, оно совсем не грело, но все же радовало. Волчатник взял лыжи и ушел на охоту, Весса с Емелой сидели у огня, Весса ловко штопала мужские рубахи, не особо разбирая, где чья, зато занимая руки работой. Емела тоже что-то проделывала с ниткой и иглой, но Ревун заметил, что она совсем не умеет шить. Готовила вдова тоже неохотно и неумело, с трудом управляясь с ножом.