Анна Московкина - Колдун

– Хотите посидеть?

– Нет. – Буркнул колдун. Признаться, что на обратную дорогу сил совсем не осталось, он не мог. Кровососущая муха устроилась на локте и впилась в кожу. Муха напилась крови, выдрала носик и тяжело полетела дальше. Локоть сразу зачесался. Капля пота пробежала по волдырю.

– Рубашку принести? – опять встрепенулся сопровождающий. – Обгорите.

Колдун передернул голыми плечами. Мертвенно бледная кожа быстро наливалась краснотой.

Он медленно пошел обратно. Сначала костыли, потом опереться на правый и осторожно сдвинуть с места ноги. Одну за другой. Слабые неверные ноги, еще недавно пружинистые и быстрые. Парень плелся следом, жуя яблоко. Яблоки вчера привезли с Гриона: две огромные корзины первого сбора. Теперь хрустел весь орден.

Хруст раздражал.

Доковыляв, до скамейки колдун сел. Прогноз был не слишком веселым. Лекари отмалчивались, но он не был идиотом. Левая нога не восстановится никогда, ему могло помочь только чудо. А с чудесами нынче вышел дефицит.

– Еще одного нет? – парень порылся в кармане и протянул желто-зеленый плод.

Кусочек тут же забился в дыру меж зубов, Майорин поводил языком.

Так дальше продолжаться не могло. Сколько можно…

– Принеси мой меч.

– Вы едва стоите, сударь.

– Принеси меч. Руку разрабатывать буду.

В окне, выходящем во двор, мелькнула стройная фигура государыни. Майорин махнул ей рукой. Риана исчезла. Они не раз встречались в коридорах и за трапезой, но словом так и не перемолвились. Не простила.

Не простила, хотя родился человеческий мальчик с черными волосами. Приставленный к ней лекарь сразу проверил родство с государем и убедился в оном. Майорин был уверен, что брат позволит Риане вернуться. Но пока и отпрыск, и государыня прибывали в Белом Мече, где было безопасней.

Шел дождь. По стене замка Ордена Белого Меча прогуливались двое мужчин. Теплые струи мочили одежду и волосы, заставляя последние липнуть ко лбам. Один – высокий, черноволосый и сильно прихрамывающий – дождем наслаждался, он подставлял каплям лицо и щурился, пряча под смоляными ресницами светлые глаза. Второй, наоборот, был раздражен, на простом безбровом лице, писалось неудовольствие от подобной погоды и места его пребывания, пухлые руки с широкими запястьями стискивали край рукава свободной куртки, не скрывающей некоторой полноты этого человека. Разговор тоже не слишком радовал души, с каждым словом приобретая легкое ощущение ирреальности.

Если свести к малому всю получасовую беседу, за которую оба промокли насквозь, в том смысле, что насквозь промокла вся одежда, доставляя своими липкими прикосновениями множество неприятных эмоций, то верховный архимаг Велмании Горан Вирицкий уговаривал Майорина де Морра занять пост первого советника. Майорин слушал, кивал, но постоянно задавал неприятные вопросы, смущая Горана.

– Ты же меня терпеть не можешь! – окончательно избавился от церемоний Майорин.

– Могу. Но с трудом. – Архимаг поддернул рукав, тот был скользким и мокрым. Тонко выделанная замша походила на линялую тряпку.

– Так зачем тебе подобный коллега?

– Мне? Ты нужен Велмании! Твой брат так говорит.

– Нужен? – изумился Майорин, он стоял, задрав голову, и глотал капли. – Нет. Не нужен. Так брату и передай.

– Легко сказать! Требует вас обоих. И тебя и своего новоявленного бастарда.

– Ивен уехал. Сбежал в Луар. Ночью

– Почему не остановил?

– А должен? Он маг, я колдун. Мы не можем занимать посты у власти.

– Ты не колдун. Ты исток, умеющий управлять источаемой тобой силой посредством драконьей крови.

– Я – колдун. – С нажимом повторил Майорин.

– Нет. Ты только хотел им быть, ты – Марин де Морр, сын Вигдиса де Морра. Брат государя, и он требует стать его первым советником. И нет такого закона, чтобы помешать занять причитающееся тебе место. Это почетно!

– Плевать я хотел на почет!

– Ты же так хотел быть при троне! – бессильно рявкнул архимаг.

– Больше не хочу. – Майорин усмехнулся, глотая очередную каплю. Он немного замерз, но ему нравилось то неудобство, которое он причинял Горану этой прогулкой.

– Почему? – разговор приобретал известную тривиальность бесед детей и взрослых. Горану было пять, и мама отказалась покупать ему леденец на палочке.

– Я устал. Просто оставьте меня в покое. Я не хочу больше никем жертвовать, никого хоронить. Мне хватит могил Люты Молчуна и Филиппа, сына Ерекона. С меня хватит Орника Мадеры, а у Летты и могилы нет! Только пепел, в который ее превратили. Откуда тебе знать, чего я хотел!