Сергей Бадей - Лукоморье. Программа обмена

– Знаешь, где я живу?

Паренек испугано закивал головой.

– Отнеси туда! Постучи только перед тем, как войти. Там благ Тимон сидит. Ему и отдай! Понял?

Еще одно быстрое кивание.

Мы шли по темным улочкам Радуна. Прохожих было очень мало. Изредка можно было заметить то тут, то там спешащих домой людей. Это меня устраивало. Можно было остановиться и поцеловаться, не обращая внимания на окружающих. Мы, не сговариваясь, направились к озеру. Идти по пустынному ночному городу, держась за руки, с самой красивой девушкой во всех мирах! Я млел.

Но Аранта вдруг насторожилась. Ну, вот! Кто там посмел мне всю малину испортить? Краем зрения я заметил что-то вроде движения в переулке, справа от нас. Резко повернул голову. Нет, кажется ничего. Но лирическое настроение уже пропало. Появилось ощущение, что кто-то внимательно на нас смотрит. Хорошо было бы, если бы просто смотрел! Но паршивое ощущение, что смотрят через оптический прицел, не забыв прикрепить к нему винтовку, на худой конец поверх стрелы на тетиве лука, усиливалось.

Вокруг нас на мгновение затянуло зеленью. Сработал защитный кокон, реагируя на опасность! Его я подцепил на мгновенный ответ. Две стрелы, направленные в нас, замерли на границе кокона и, с тихим стуком, упали на брусчатку.

Аранта молниеносно среагировала. Я не успел еще осознать, что же собственно произошло, а Ари уже вошла в темп и бросилась в направлении стрелков.

– Хотя бы одного живым! – крикнул я ей вслед, впрочем, мало надеясь на то, что она услышала.

Я настороженно просканировал окружающее пространство. Вроде больше ничего опасного. Надо поспешить за Арантой, а то она же прибьет тех, кто испортил ей все удовольствие! А какой спрос с мертвяков? Правильно, молчат, как…!

Я чуть было не полетел кувырком, споткнувшись об преграду, лежащую на брусчатке. Ага! Этой преградой стал один из нападавших. Одет в темную одежду. Рядом лук. Один конец тетивы зацеплен, а второй элегантно затянут на шее. А я сразу заподозрил, что Ари не будет доброй. Не удивлюсь, если и второй будет где-то поблизости. Тяжелое дыхание и шарканье ногами слышно за углом. Наверное, это второй. Непонятно только, что он там шаркает? Я завернул за угол. Точно! Второй. Выставил перед собой парные клинки и шустро ими вращает. Ари не спешит. Понимает, что даже в темпе не пробиться. Время от времени мокрушник-неудачник делает выпады, пытаясь достать Аранту. Она легко и изящно уклоняется.

– Ари, он мне нужен живым, – заметил я тихо.

– А мне, не нужен, – так же тихо, но зло.

Аранта сделала пируэт, и, в развороте, выбросила руку в сторону нападавшего. Тот явно не был готов к "воздушному кулаку". Темного отбросило к ограде дома. Аранта, мгновенно войдя в темп, рванулась за ним. Серебристыми рыбками, разлетелись в разные стороны мечи. Короткий хрип, и наш "язык", уже не "язык".

– Ну что ты наделала? Как мы теперь узнаем, кто их на нас натравил?

Аранта, не отвечая, начала методично обшаривать одежду на трупе. Вот она издала удовлетворенное хмыканье, вытащив кошель из кармана. Подбросила на руке, потом приблизила к лицу, рассматривая.

– Все ясно!

– Ну и что тебе ясно? – уныло спросил я.

– Кто натравил, ясно.– Аранта улыбнулась.

Я вздрогнул. Ничего доброго тому, кто на нас натравил убийц, эта улыбка не сулила. А как бы, даже, наоборот.

– Кто? – голос мой дрогнул.

– А Тутус, тебе ничего не говорит? – прищурилась Аранта.

– Понятно! – я запустил пальцы в шевелюру, – так вот почему он затаился и не возникал больше. Надо срочно сообщить Керу, а он пускай выходит на Гашагу.

– И что мы им предъявим? – беря меня под руку, мурлыкнула Ари, – парочку трупов и кошель, который мы взяли не известно где?

– Ну, зачем ты их прибила? – воскликнул я, – мы бы из них выбили бы все сведения.

– Мы сами разберемся с этим толстяком! – дернула плечиком Аранта. – А сейчас я хочу прогуляться к озеру, и не советую никому мне в этом помешать!

Мне ничего не оставалось, как подчиниться ее напору. Действительно, разберемся, но это все потом, а сейчас мне не хочется думать об этом.

– Я его лично по стене размажу! Вот так возьму, и оторву все, что выступает! – рык Тартака, по-моему, был слышан во всем термине, причем, не только в его мужской половине, но и в женской.