Владимир Холкин - Авгур

Мумиям кажется, что они продолжают жить. Надо сообщить им, что они заблуждаются. Для этого Андрей и направляется в башню. Войдет, а дальше разберется на месте. Храм авгуров подскажет, как сделать так, чтобы все услышали.

Пора ставить точку.

На асфальт опускались первые сухие снежинки.

Территория вокруг башни не была огорожена. Он просто подошел к огромной двери — метра два в ширину, а в высоту, наверное, все четыре — и остановился, чтобы собратья с духом. Потом провел ладонью по темной, слегка шершавой поверхности — твердое дерево, окованное железом. Легонько толкнул, и дверь отворилась совершенно беззвучно.

В холле, который размерами не уступал стадиону, не было ни окон, ни ламп. Свет появлялся неизвестно откуда и распределялся неравномерно. Он словно лип к скульптурам, расставленным по периметру. Впрочем, может, это были и не скульптуры вовсе, а анатомические пособия — вдоль стен через равные промежутки торчали белые скелеты мурен. Каждый из них стоял вертикально, опираясь на хвост, и был слегка перекручен. Именно такой экспонат, похоже, вдохновил архитектора, который проектировал башню. Глазницы в черепах горели красноватым огнем, и Андрей готов был поспорить, что внутри — активные шарики. Рома полжизни бы, наверно, отдал, чтобы заняться здесь мародерством…

Напротив входа была широкая лестница, и Андрей, подойдя к ней, с сомнением поскреб подбородок. Сколько же займет путь наверх, если учесть высоту конструкции? Но делать нечего — придется идти. Лестница была винтовая — словно повторяла изгибы перекрученного хребта.

Ощущение было странное. Казалось, едва он делает шаг, ступеньки превращаются в эскалатор и начинают уносить его вверх — хотя он точно знал, что лестница неподвижна. Привыкнуть к этому эффекту он не успел; просто увидел вдруг, что выше уже подниматься некуда, а перед ним — еще одна дверь.

Горючий Зал не отличался эпическими размерами — по метражу он заведомо уступал иным чиновничьим кабинетам. Здесь не было мебели; только посередине торчало нечто, похожее то ли на пульт, то ли на алтарь. На нем помещался череп мурены. Андрей подумал, что излишней фантазией авгуры, судя по всему, не страдали.

Стены и потолок в первый момент показались ему стеклянными, но потом он понял, что их покрывают шарики — без единого просвета, словно мозаика. А потом Горючие Слезы начали оживать.

Они замерцали разноцветными искрами — как будто включились елочные гирлянды. Некоторые шарики разгорались сильнее, другие, наоборот, наполнялись угольной чернотой, и Андрей не сразу понял систему. А когда понял, у него перехватило дыхание — мозаика превратилась в карту звездного неба. И прямо перед ним висел цветок спиральной галактики с размытыми шлейфами-лепестками.

Несколько минут он стоял, забыв обо всем. Потом, наконец, встряхнулся и медленно приблизился к пульту, чувствуя себя капитаном звездного крейсера. Череп, правда, несколько смазывал впечатление. Андрей положил ладони на гладкие кости и постарался сосредоточиться. Мерцание звезд вокруг понемногу ослабло, и шарики опять превратились в бесцветные мутноватые стеклышки. Передняя же стена, повинуясь его желанию, стала совершенно прозрачной, а затем растаяла вовсе.

Андрей смотрел на Эксклав с фантастической высоты. Каким-то образом он мог охватить территорию одним взглядом, не утруждая себя поворотами головы. Тучи, скопившиеся внизу, тоже никак ему не мешали, как будто их там и не было. Он не сомневался, что при желании рассмотрит каждую травинку в лесу и каждый булыжник возле дороги, заглянет в любой закуток «питомника» или в подвал «восьмерки», но не испытывал ни малейшего интереса. Он уже увидел здесь все, что могло повлиять на его решение. Ну, разве что, одно, последнее дело…

Используя неведомый зум, он приблизил к себе палату, где на койке, закрыв глаза, лежала девчонка с выцветшей «паутиной». Инга не приходила в сознание, и лицо ее было отрешенно-спокойным. Тонкое плечико виднелось из-под больничного одеяла. Чувствуя комок в горле, Андрей отвел взгляд и случайно заглянул на пост охраны у входа. Цербер сидел, уставившись в старенький телевизор. Там передавали концерт — эстрадная дива соблазнительно изгибалась, а на заднем плане виднелась новогодняя елка. Андрей удивился — получается, уже Новый Год? Опять, наверно, скакнул во времени…

Он присмотрелся, но изображение в телевизоре дергалось и двоилось — видно, антенна была плохая. Тогда он решил не ломать глаза, а просто вернулся в Горючий Зал и сделал так, чтобы стена перед ним превратилась в телеэкран. Получилось круто — картинка была объемная, а звук доносился как будто со всех сторон. Как в кинотеатре Dolby Surround, который так расхваливал Пашка, а Андрей не удосужился посетить.