Оленик Виктория: Древо Мира Грез

— Че-то спать хочется… — пожаловалась Ханна, одной рукой поддерживая голову. — Я сегодня у вас останусь, ладно? Домой неохота, пока доберусь…

Дзинь сонно помахала цветком колокольчика:

— В чем вопрос… Если влезешь в мой дом, так оставайся, а нет — коврик постелю…

Мы с подругой переглянулись и захихикали. Фейка явно перестаралась с нектаром. Это на людях нектар особо не отражается, а вот Дзинь с ее размерами завтра, похоже, познает все прелести похмелья.

— Весси, где Таура? — звонкий голос моей мамы заставил меня подпрыгнуть на стуле и похвастаться знанием неформального языка. За что я немедленно получила подзатыльник. — Не ругайся!

Я потерла пострадавшую макушку и искоса посмотрела на мамулю. И как человек с такой симпатичной внешностью — золотистыми волосами, зелеными глазами и нежно-розовой кожей — может быть таким жестоким?!

— Ну мам! — возмутилась я, но тут же стушевалась под строгим взглядом. — Ээээ… Ну, хорошо, уговорила, не буду я больше ругаться…

— Вот то-то, — довольно улыбнулась мамуля. — Тауру не видела? Надо гостей отпустить, а то до утра от них не избавимся.

Я зевнула и потянулась.

— Я схожу за ней, если надо…

— Сходи-ка, ладно? — мама убрала со стола тарелки, расписанные Солонием, и вздохнула. — Пропасть, я когда-нибудь от этой гадости избавлюсь? Чтоб этого Солония…

— Мама, не ругайся! — мстительно прервала я ее. Мама аж надулась, но благоразумно промолчала.

Стоило мне войти в усадьбу, как я поняла, что что-то не так, что-то изменилось… Знакомые предметы, любимое вельветовое кресло в прихожей, скрип пятой ступеньки на лестнице — всё это было привычным, успокаивающе родным… Но всё равно мне стало не по себе: изменилась сама атмосфера.

Усадьба будто бы спала — погруженная в свои раздумья, мрачная, древняя… Мне показалось, что кто-то тихо нашептывает в темноте слова старой магической песни. Бред, конечно, игра сознания. Испугалась темноты, как маленькая девочка!

Я щелкнула по флакону со светом, надеясь, что непонятное чувство испарится вместе с тьмой. Свет загорелся, чувство осталось.

— Таура! — я подошла к лестнице на чердак. Надеюсь, сестра услышит меня — совсем мне не улыбается идти наверх… особенно, когда у меня приступ фобии.

Надежда моя, увы, не оправдалась. Сестра не отозвалась — верно, заснула и теперь ничего не слышит. Я постояла еще немного, прислушиваясь к шепоту дома, потом схватила со стены переносной фонарик и медленно двинулась наверх. Воображение услужливо подсовывало разные кошмары — от монстра с синими руками до злобного Отреченного [6] Отреченные — последняя каста в иерархии. Маги, которые убивали, и убивали много, используя для этого свою власть над силами природы… Отреченные называются так потому, что они отречены от силы, лишены магии решением Совета Сенерингола. Редкое наказание, крайне болезненное… Отреченных презирают, избегают, они не обладают никакими правами, их существование стараются не замечать… , жаждущего мести. Лезут же в голову всякие глупые мысли!

Ступеньки у нас всегда слегка поскрипывали — обычно на это даже не обращали внимания, но сейчас, в ночной тишине, скрип этот резал уши, словно оркестр расстроенных скрипок… или современная музыка с ее бесконечно повторяющимися звуками. Что одинаково отвратительно, если честно. То ли дело древняя музыка — неуловимая, мягкая, погружающая в мир грез наяву.

Я вспомнила свою любимую мелодию и тихо стала напевать ее себе под нос… «Избранник мира грез, куда ты держишь путь? Ужель надеешься вернуть…» Я нахмурилась, пытаясь вспомнить строчку, но так и не вспомнила. Плюнув на это неблагодарное занятие, я быстро перепрыгнула оставшиеся ступеньки… А все-таки свое дело песенка сделала — страх испарился.

На чердаке стоял холод — эту часть дома мы не отапливали, а дело как-никак катилось к осени, ночи прохладные стали… Удивительного тут ничего нет, я вот только не пойму, что в таком холоде делает Таура. Шла бы в комнату, все ж теплее.

— Таура, — тихо позвала я, щелкая по флакону. Вот ведь пропасть! Эти новомодные штучки всегда ломаются в самый неподходящий момент! Я разозлилась и стукнула фонариком по стене. Как ни странно, он не разбился, наоборот — замерцал тусклым синеватым светом. — Тьфу на тебя, зараза ты этакая.

Сестричка мирно себе посапывала в кресле… Мне аж завидно стало — настолько чудесная картина открылась моим глазам. Кипы бумаг, связки старых книг, разбросанные письма…и посреди всего этого сокровища — Таура с растрепанной прической, нежно сжимающая в руке коробочку от подарка Нероса. Тьма, а я-то уж думала, сестру монстр какой сожрал! Нельзя же так пугать!