Мария Виноградова - Тёмные времена

Зато Исэйас сразу увидел то, что было скрыто от глаз всех, кто находился в зале с обвалившейся крышей — чернильную тень за спиной Наблюдателя. Она была куда страшнее той, что он встретил в покоях архиепископа — плотная, полная клубящегося мрака фигура с длинными когтистыми пальцами, тонкими, чем-то напоминающими отвратительных раздавленных пауков и сосущей пустотой на месте лица. Тварь почуяла пристальный, испуганный взгляд и как ищейка повернулась к мальчишке, склоняя голову набок — Исэйас едва сдержал вопль и попятился назад.

Сердце предательски заметалось в груди, и послушник понял, что ему нельзя показывать того, что он видит эту фигуру: как только Тварь узнает, что кто-то смог ее заметить, она убьет его, а он — жалкий смертный, — не сможет даже противиться этой тени, полной клубящегося мрака. И он, собрав все свое мужество, посмотрел прямо на существо, что наблюдало за ним, изо всех сил пытаясь глядеть на Аенеаса, словно тот — единственный враг, которого он видит перед собой. Иной еще несколько мгновений буравил послушника черным провалом глазниц и вскоре вновь повернулся в сторону охотника, так и продолжая держаться за спиной Наблюдателя.

— И это все? — насмешливо поинтересовался Аенеас, мазнув взглядом по баггейну, что вытащил клинок и хищным, крадущимся шагом двинулся вперед, обходя врага сбоку. — Ты действительно думаешь, что сможешь остановить меня силами оборотня, который даже не может контролировать свои трансформации и смертного мальчишки-Наблюдателя, так и не вступившего в свои права?

Хес споткнулся и едва не загремел в пыль, изумленно глядя на Святого. Наблюдатель мгновение помедлил, недоверчиво вздернув бровь, а потом расхохотался:

— Так ты этого не понял? — он хлопнул себя рукой по ноге. — Вечерняя Звезда, да ты просто слепец! Мальчишка так и лучится силой, что ему даровал Творец, а ты умудрился пропустить такое! Я-то думал, что в этом твой коварный ход — противопоставить мне родственную силу, а этот юнец просто тащился за тобой, как собачка на привязи.

Аенеас повернулся к пораженно застывшему Исэйасу.

— Что, малец, не ожидал? — он улыбнулся, широко и открыто. — Ты точно такой же, как и я. Только еще не вступил в права пользования своей силой. И, к сожалению, так и не сможешь этого сделать — для того нужно сначала убить меня. У Мира не может быть два Хранителя одновременно. Вообще, если бы все шло по плану Творца, то я должен был бы обучить тебя, передать все накопленные знания, а потом с моим последним вздохом, когда заканчивается отпущенный Хранителю срок, ты бы получил всю мощь этого Мира.

Хес молчал, и только руки сжались на рукояти клинка так, что побелели костяшки. Вот почему Твари не тронули Исэйаса тогда, на Тропе — они просто не поняли, кто перед ними и насколько он опасен; вот почему он видит то, что даже фейри не в силах узреть — в руках рыжеволосого мальчишки сосредотачивается мощь умирающего Мира. Если сейчас убрать Наблюдателя с пути, прикончить этого ублюдка, то у них еще есть шанс залатать все прорехи в Гранях, изгнать Иных и возродить то, что почти превратилось в пепел.

Исэйас прищурился, глядя на ухмыляющегося Аенеаса и вздрогнул: когтистая Тварь за его спиной щерилась пустотой: протянула тонкие пальцы и обхватила голову Наблюдателя. Мальчишка почуял, как начали разливаться по залу волны холодной, враждебной силы, и неожиданно сообразил.

— Он давно уже не человек, — прошептал Исэйас, кашлянул, прогоняя комок страха, засевший в голосе, и произнес уже громче: — Хес, он всего лишь марионетка, пустая оболочка! И давно не Наблюдатель — он потерял это право, когда впустил в наш мир Тварей!

Аенеас… нет, та Тварь, что теперь смотрела на этот мир его глазами, беззвучно взревела, понимая, что раскрыта, и ее послушная игрушка вскинула руки. Святой ударил простой силовой волной, не тратя время на плетение заклятий: Ролло и Исэйаса отшвырнуло в стороны, разметало по углам, и только Хес, извернувшись, метнулся за глыбу, брызнувшую острыми осколками. Тот, кто некогда был Хранителем, все равно еще был слишком тесно связан с этим миром, как ребенок с матерью пуповиной, поэтому Иной за его плечом безжалостно вытягивал из окружающей земли всю доступную силу, иссушал реальность, стирал ее с полотна Вселенной.

Бросившийся вперед Хес завяз в заклятии, как мотылек в паутине. Бессильно дернулся, пытаясь выпутаться, разорвать липкие тенета, но только лишь запутывался еще больше — сил у Вечерней Звезды для сражения со столь сильным противником, сейчас черпающим силу из самой ткани мира, не было, да и не могло быть: слишком долго фейри провел среди людей, слишком сильно изменился, растеряв ту ярость и свободу, что давала ему сокрушительную мощь. Он согнулся, выронив клинок, зло прикусил губы — из уголка рта потянулась вниз тонкая темная струйка.