Мария Виноградова - Тёмные времена

— В бане, что ли, никогда не был? — пробурчал Ролло, живописно располагая стража у стены.

Тот стоять, прислонившись, не желал, постоянно сползая вниз. Оборотень ругнулся, ничтоже сумняшеся зацепил его воротом за держатель для факелов и удовлетворенно отступил назад, любуясь творением своих рук. Со стороны действительно могло показаться, что поверженный развращенными нравами нынешнего общества страж бдит на посту, молитвенно сложив руки на животе и опустив голову — не иначе, размышляет о тщетности бытия.

Исэйас тем временем наконец распутал узел на дорожном мешке и протянул Ролло штаны и рубаху, в которые оборотень немедленно и облачился. Задумчиво постоял возле своего недавнего противника, зачем-то наклонился, рассматривая ноги, и со счастливым вздохом стянул с оных добротные сапоги. Видать, время здесь было не властно не только над телами полоумных святых.

Баггейн покачался с пятки на носок, несколько раз топнул ногой, погнав вперед по коридору дробное приглушенное эхо, и довольно кивнул — обувка пришлась в самую пору. Ролло снял с бурчащего Исэйаса свой клинок, отобрал походную сумку и двинулся вперед, деловито заглядывая за двери и с подозрением принюхиваясь.

Впрочем, долго искать путь не пришлось — где-то наверху глухо бухнуло, и с высоких потолков, затрясшихся, словно в припадке падучей, посыпалась каменная крошка, а кое-где черными змеями поползли быстро расширяющиеся трещины. Вся Обитель вздрогнула и тяжело заворочалась, словно захотела сдвинуться с места, пробужденная от долгого сна. Исэйас и Ролло, переглянувшись, не сговариваясь рванули вперед.

Подумать о том, как добраться до эпицентра событий, оказалось куда легче, чем найти дорогу. Широкие коридоры переходили в точных близнецов самих себя, разветвлялись на десятки коридорчиков поменьше и приводили в глухое отчаяние двух путников, что сунулись сюда без карты и отряда сопровождения. Коварные враги, пробравшиеся в крепость противника, были уже готовы взвыть и взмолиться о милосердии, лишь бы их кто-нибудь нашел и вывел из этого лабиринта, как, дернув на себя очередную дверь, они влетели в огромное просторное помещение, заваленное каменными глыбами от развороченных стен и рухнувшего потолка — скорее по счастливой случайности, нежели благодаря собственной находчивости и сообразительности.

Фигура, стоящая почти в самой середине, сразу притянула к себе взгляд, и Исэйас наконец смог разглядеть того, кого братья Ордена называли Святым Аенеасом, а простой люд поклонялся ему, как одному из Семерых. Мужчина был не очень высоким, крепко сложенным, с коротко стриженными темными волосами, в которых вились ниточки седины. Чуть выдающаяся вперед челюсть, глубоко посаженные темные, почти черные глаза под густыми бровями, окладистая короткая бородка. Одет Наблюдатель был очень просто: холщовая рубаха с широкими рукавами, плотные штаны на шнуровке и низкие мягкие сапоги. Он был расслаблен, а темные глаза смотрели цепко, чуть насмешливо — он получал удовольствие от происходящего.

Стоящий напротив него Хес был уже основательно взмылен и досадливо утирал лезущие в глаза капли пота, выступившего на лбу. В руках у охотника Исэйас увидел уже знакомый диск, который тот, судя по всему, метал уже несколько раз, но его противник каждый раз уходил от ударов, и клинок — послушник в первое мгновение даже не признал привычный ему меч: лезвие было оплетено светящейся гравировкой и хищно звенело в напряженной руке черноволосого мужчины.

Бросив косой взгляд на застывших у входа неожиданных зрителей, охотник едва не взвыл от досады — явились они крайне невовремя, да и не стоило им тут вообще находиться. Если ему удастся выбраться из этой передряги живым и хотя бы относительно целым, то не миновать этой парочке хорошей взбучке. Судя по мрачным ответным взглядом, Ролло и Исэйас подумали примерно о том же, и Хес даже на мгновение содрогнулся от мысли, что ему еще придется отбиваться от жаждущих возмездия спутников.

Впрочем, сейчас стоящая перед ним задача была куда серьезнее. Эта самая проблема с невыразимым удовольствием смотрела на стоящего между двумя рухнувшими перекрытиями фейри и весело щурилась — новоприбывшие Аенеаса совершенно не интересовали и уж тем более не пугали. Его целью был тот, по чьей воле он оказался заперт здесь, в Обители, на многие века, оторванный от мира, бессильный и поверженный. Вернее, он думал именно так до того момента, как сумел подчинить себе силу, сочащуюся в этот Мир сквозь брешь в Гранях. И теперь эта мощь вихрилась вокруг спокойно опущенных рук, словно готовая к нападению змея — ранее такой сильный враг был не страшнее жалкого пса, лишенный возможности чаровать, проклятый собственным народом и надеющийся лишь на верную сталь.