В Бирюк - Обязалово

Потому что она осталась в голове у парня, а парень лёг в землю где-то «в белоснежных полях под Москвой».

Богородицкое поле под Вязьмой… Там нет фамилий погибших людей — только погибшие соединения…

Господи! Прости нам их смерти! Наши отцы и деды выжили. А они — нет. И никто в мире никогда не узнает, что они могли бы сделать. И какие бы дети и внуки у них могли бы вырасти. Став нашими сверстниками, соседями, учителями и учениками… Частью наших собственных жизней…

Насколько же нас обокрали! Этого — не узнают. Никто и никогда.

Российский гимн, звучавший и в Первую, и во Вторую мировые войны, означает одно — «национальная катастрофа». Собственная национальная катастрофа.

«Война народная» — война после разгрома. Когда все, кого общество кормило и содержало на случай войны — уже не годны. Правители — доказали свою глупость, администраторы — свою непригодность, военные — погибли. Когда почти всё, что было «до» — оказалось барахлом. Лживым, глупым, неумелым… Зря кормили.

Воюют эшелонами танков и тысячами самолётов, стволами на километр фронта и отработанными тактическими решениями обученных командиров. Если этого нет — остаётся только воевать «кипятком» — «яростью вскипающей».

Массовый героизм — следствие идиотизма. Не героев — их организаторов, предводителей и вдохновителей. Тех, кто пил и ел, но не предусмотрел. Оказался… некомпетентен.

Нельзя умирать — За Родину, за Родину — надо убивать.

Не «яростно» или «священно», а умело и эффективно. По маршалу: создав существенное численное превосходство… прорвав линию фронта на наиболее слабом участке… подавляя отдельные очаги сопротивления… нанося противнику тяжёлые потери в живой силе и технике…

«Война народная» не только наша национальная особенность. Такой же катастрофой была, например, битва при Каннах. 50 тысяч патриотов-новобранцев невозможно было построить в иной строй, чем в гигантский квадрат. Они все «горели священным огнём — спасти отечество». Не было мелочи — выучки. И полумесяц карфагенян прогнулся под «патриотическим напором». Чтобы превратился в смертельную удавку.

На «Святой Руси» маразм тотальной мобилизации — понимают. От бойни на Альте, устроенной половцами, до бойни на Сити, устроенной монголами, всеобщих, всенародных ополчений не собирают, к ним относятся как к дикости.

У охотников и у кочевников — каждый мужчина — воин. С 12–14 лет. Старейшины выкапывают топор войны, и все боеспособное мужское население выступает в поход. Так поднимал Оцеола своих семинолов, так собирал конные толпы дакота Сидящий Бизон.

Славяне, расселяясь по Восточно-Европейской равнине, тоже созывали такие же обще-племенные, «всенародные» ополчения. Именно такие формирования полян и северян втаптывала в землю бронированная конница хазар, вырезали Вещий Олег и Владимир Креститель у радимичей, дважды превращал в мусор Владимир Мономах у вятичей.

Такое же, всенародное, четырёхтысячное ополчение карельского народа емь здесь, в 12 веке, два десятилетия назад, уничтожили на южном берегу Ладоги новгородские дружины.

Чем народ более продвинут — тем сильнее развивается специализация. Особенно — военная. В «Святой Руси» остались только два повсеместных инструмента «двойного назначения»: топор и нож. Причём боевой топор и топор дровосека — очень разные вещи. И «нож русский» — очень не похож на боевой кинжал.

У воина куча разных, только ему свойственных, штучек. Но главное — он умеет их применять. Для убийства другого вооружённого и защищённого человека. Он этому учился и непрерывно поддерживает свою форму. Донские казаки говорили: для работы шашкой нужно два-три часа в день ей заниматься. Только шашкой. А ведь есть ещё боевой топор, кистень, копье…

Щит. Работа со щитом — отдельная наука. Римских легионеров учили нанесению нижней(!) кромкой щита удара противнику в лицо(!) и шести вариантам удара мечом-гладиусом под(!) щитом… И откуда у крестьянина такие связки? А конь? Которого тоже надо учить. И с ним надо срабатываться.

В 12 веке на «Святой Руси» осталось три формы вооружённых сил.

Наиболее близко к всенародному ополчению — ополчение городское.

Именно новгородское ополчение и было тем «болотом», в котором завяз «Железный полк» — «голова свиньи» — клина Тевтонских рыцарей в Ледовом побоище на Чудском озере.