Татьяна Величкина - Бег сквозь лабиринт

Журслав прочитал на ее лице непонимание и обиду, она резко села на предложенный им стул и, выпив воды из стакана, с грохотом поставила его на стол. Журслав не стал ничего ей объяснять, а решил перейти сразу к делу.

— Мадам Розат, я прошу ответить на несколько вопросов, — она с негодованием посмотрела на него. — Пока я ваш друг, но если вы не перестанете «метать молнии», я велю отправить вас обратно в зеркальную комнату. И вам известно, Велиса, что оттуда выбраться невозможно. Я не хочу ссориться и вообще не понимаю, что происходит. Однако чтобы понять мотивы Германуса Лекса, мне необходимо получить от вас кое-какие ответы.

— Хорошо, Журслав, я понимаю, что ты просто марионетка в руках Лекса, — она горько усмехнулась, — но мне бы очень не хотелось возвращаться в камеру, — она опустила глаза и ее губы дрогнули, — ведь я ничего не совершила. Единственное мое преступление, это то, что я осталась жива, и прихвостень Тэлля не сожрал меня? — она с вызовом посмотрела на канцлера. — А ведь я пыталась все исправить и вразумить Аркада, но… увы, его разумом и сердцем полностью завладела тьма.

— Я знаю вашу историю, Велиса, мне очень жаль, что ваша дочь бесследно исчезла…

— Моя дочь не исчезла, Журслав, она просто потеряла рассудок и умерла… в одном из сумасшедших домов мира Несбывшихся надежд, откуда пришел дек Андрей, и где мне пришлось, мою внучку Натали, оставить возле дверей родильного дома. Она была слишком беззащитной и не перенесла бы перемещение в свой родной мир, а Лекс взывал ко мне, и я торопилась вернуться.

— Хорошо, Велиса, это для меня совсем новая информация, — Журслав медленно расхаживал по комнате, — мне известно, что на место Герды вы отправили в храм Мерлина свою вторую дочь — Лимену. Давно вы общались с ней?

В глазах Велисы застыл немой вопрос, и слезы набежав, покатились по морщинистым слезам.

— У меня больше нет детей, Журслав, я все отдала во имя Государства. Герда стала жертвой юношеской страсти, а Лимена стала жрицей света в храме Мерлина. Естественно, я ее никогда больше не видела. В нашем роду было принято, отдавать служению храма каждого третьего или второго ребенка, обычно способности валькирии передаются по женской линии, моя сестра так же ушла в храм, когда ей исполнилось шестнадцать лет. Я очень переживала и завидовала чести, которую ей оказал Германус. И теперь на всем белом свете нет ни одной сияющей, поэтому идет такая бойня за мою девочку, — она опустила голову на руки и ее плечи сотряслись от нахлынувших рыданий.

Журславу больно было смотреть на нее и, подойдя к Велисе, он дотронулся до ее плеча:

— Мадам, простите меня за то, что я заставляю вас вспоминать обо всем, но это очень важно.

Велиса, немного успокоившись, подняла на него покрасневшие от слез глаза и, кивнула, пытаясь прийти в себя:

— Хоть тебе и много лет, Журслав, но ты мало еще чего знаешь, мне не понравилось, с каким рвением Германус разыскивал Натали, это очень было похоже на страсть Тэлля… знаешь ли ты, что тот, кто пьет свет, обретает зависимость от него. Продлевая себе жизнь и повышая магический уровень, волшебник расплачивается своей жизненной силой и ему необходима подпитка. Я знаю, что Тэлль злоупотреблял этим, и использовал для своего удовлетворения любого живого человека или мага. Но сейчас он очень плох, во всяком случае, когда я его последний раз видела.

— Велиса, возможно кто-то из магов может рассказать о происходящем в храме Мерлина, кто-нибудь остался в живых после нападения на него? — Велиса, задумчиво подняла глаза к потолку.

— Я не должна была об этом говорить, но в окружении Лекса нет более ценного шпиона, чем… — она выдержала недолгую паузу, наблюдая за реакцией Журслава Бина, — чем Элейн Брюнхольд, при всем том на нее наложено заклятие, что она никому не сможет рассказать об этом. Поэтому, что происходило в храме, знали только Лекс, Элейн и жрецы храма. Не знаю, почему он ей доверил все…

— А вам, откуда столько известно, Велиса? — Журславу казалось, что она что-то не договаривает, — мне кажется, у вас тоже есть свои тайны.

Она рассмеялась.

— Какие тайны могут быть у старухи…

Внезапно на ее груди расползлось багровое пятно, Велиса непонимающе огляделась по сторонам, и попыталась руками остановить кровь.

— Смотри! — выдохнула она, показывая руками на зеркало. Журслав, нахмурившись, обернулся и увидел, как на зеркале появилась кровавая надпись — «Ты уже никому, ничего не скажешь!»