Нил Гейман - Дым и зеркала (сборник)

Саймон кивнул и попытался улыбнуться.

И уже открыл дверь.

— Во всяком случае, это не такая гадость, как сифилис, — сказал доктор.

Две пожилых женщины, ожидавших в приемной, с удовольствием выслушали этот монолог и проводили любопытным взглядом Саймона, пока он шел по коридору.

И сгорал со стыда.

На улице, ожидая автобуса, Саймон думал: « У меня венерическое заболевание. У меня венерическое заболевание. У меня венерическое заболевание ». Снова и снова, как мантру.

Может, ему еще и в колокольчик звонить при ходьбе.

В автобусе он старался держаться подальше от других пассажиров. Он был уверен, что они всё знают (словно на лице у него были чумные отметины); и в то же время стыдился, что должен держать от них в тайне свою болезнь.

Вернувшись домой, он прошел прямо в ванную, ожидая увидеть разлагающееся лицо как в фильме ужасов, гниющий череп, покрытый пушистой синей плесенью, пялящийся на него из зеркала. Но вместо этого увидел розовощекого банковского клерка лет двадцати пяти, светловолосого и с гладкой кожей.

Он достал член и тщательно его осмотрел. Тот не был ни гангренозного зеленого цвета, ни белого как у прокаженных и выглядел обыкновенно, за исключением небольшой припухлости головки и прозрачных выделений, сочившихся из нее. И понял, что его белые трусы все вымазаны этими выделениями.

Саймон рассердился на себя, а еще больше — на Бога за то, что тот наделил его (что уж скрывать!) трипаком, явно предназначенным кому-то другому.

В тот вечер впервые за последние четыре дня он мастурбировал.

Он представлял себе школьницу в синих хлопковых трусиках, которая превратилась в женщину-полицейского, а потом — в двух и даже трех женщин-полицейских.

Было совсем не больно, пока он не кончил; в тот момент он почувствовал, будто в его члене вращается нож со сменными лезвиями. Словно он извергал из себя игольницу.

И тогда, в темноте, он заплакал, от боли ли, или по какой-то иной причине, которую сложнее определить, — этого он и сам не знал.

С той ночи Саймон больше не мастурбировал.

Клиника располагалась в мрачном викторианском здании в центре Лондона. Молодой человек в белом халате заглянул в карту Саймона и взял у него направление, и велел присесть.

Саймон сел на оранжевый пластиковый стул с отметинами от притушенных сигарет.

Несколько минут он сидел, глядя в пол. Затем, утомившись, уставился на стены и в конце концов — исчерпав другие варианты — на других пациентов.

Это все были мужчины, слава богу, женщин принимали на другом этаже, зато мужчин собралось более дюжины.

Лучше всего себя здесь чувствовали мачо со стройплощадок, которые явно посещали клинику в семнадцатый, а может, в семидесятый раз, и вид у них был самодовольный, словно то, что они подхватили, являлось доказательством их мужественности. Были там и деловые люди в костюме и при галстуке. Один из них, с мобильным телефоном, был совершенно спокоен, другой, прячась за «Дейли телеграф», краснел от смущения; были там маленькие мужчины с тонкими усиками и в заношенных плащах, то ли продавцы газет, то ли учителя на пенсии; толстый джентльмен из Малайзии, куривший сигареты без фильтра, одну от другой, так что огонек ни на мгновение не угасал. В одном углу сидела парочка перепуганных геев. Обоим было не больше восемнадцати. Судя по тому, как озирались, здесь они оказались впервые. И незаметно держались за руки, так крепко, что побелели костяшки пальцев. Им было страшно.

Саймону немного полегчало. Он уже не чувствовал себя таким одиноким.

— Мистер Пауэрс, прошу вас, — сказал мужчина за стойкой.

Саймон встал, чувствуя, как взгляды мужчин из очереди устремились на него, так как только что его назвали по имени и заставили всем показаться. У стойки его поджидал веселый рыжий доктор в белом халате.

— Следуйте за мной, — сказал он.

Они прошли по коридорам и наконец оказались у двери (к которой скотчем был прикреплен кусок плексиглаза с листком бумаги под ним, где фломастером было написано: Д-р Дж. Бенхэм) в кабинет врача.

— Я доктор Бенхэм, — представился доктор, не протягивая руки. — У вас, кажется, есть направление от вашего доктора?

— Я отдал его в приемном покое.

— А. — Доктор Бенхэм открыл папку, лежавшую перед ним на столе. Там была распечатанная на компьютере наклейка, на которой значилось:

РЕГ. 02 июля 90. МУЖ. 90/00666.L

ПАУЭРС САЙМОН

Род. 12 окт. 63. ХОЛОСТ.

Бенхэм прочел распечатки, глянул на член Саймона и протянул ему листок синей бумаги из папки. Сверху к листку была приклеена наклейка.