Ариадна Краснопёрова - Синяя бабочка плетельщика судеб

Ха-ха.

— А фы бутете? — прошамкал с набитым ртом Эрни, высовываясь из подсобки.

Совершенно бездумно я подлетел к нему и особым образом стукнул его по спине. Интуиция даже вякнуть не успела, а вот куриное крылышко, весело разбрасывая вокруг себя капли жира, полетело на пол. Кто-то стащил хозяйский завтрак.

— Сначала прожуй, а потом говори, — наставительно произнёс я, дождавшись пока мальчишка прокашляется. — Иначе ты выказываешь неуважение к собеседнику. Так что ты хотел сказать?

— Ну и методы у вас, — прохрипел он. — Я всего лишь спросил, не хотите ли вы есть.

— Нет, спасибо, — вежливо оскалился я, глядя как парень поднимает еду с пола. — Не забудь это помыть, а то мало ли какая пакость может здесь на полу водиться. И да, пока ты со мной, придётся заняться твоим воспитанием. Физическим, социальным и культурным. Иначе не могу, не выдержит душа поэта. Но ты не бойся, это будет не так страшно, как кажется.

Похлопав по плечу волчонка, я направился ревизировать лабораторию. Сначала неплохо было бы найти пункт управления защитой, потом собрать все самые ценные и нужные зелья, ибо утащить с собой мы не можем даже десятой части запасов Йона. Составить химическую бомбочку, в качестве мести так как оставаться и выяснять, кто же меня заказал нет никого желания. Наигрался я уж в этой песочнице. Потом нужно выбраться из запертого дома не повредив защиты и не нарвавшись на наблюдателей. Переодеться, очистить заначки… И, в конце, прийти к воротам живым и здоровым.

Вот тогда начнётся веселье с уговариванием Аргаха взять с нами мальчишку, и прочая, прочая, прочая… Но об этом я подумаю после.

Так же я старался не думать о том, что фактически взял себе ученика. «По-настоящему взрослым ты станешь только тогда, когда сам, добровольно, возьмёшь на себя ответственность за другого человека», — как говорил мой собственный учитель. Тьфу-тьфу, не хочу взрослеть. Просто морально подготовлю парнишку ко встрече с Гуахаро, а то ведь император сведет его с ума и даже не поморщится.

Когда сильф — а Эрни про себя решил называть это удивительное существо только так — попросил прекратить паниковать и поесть по-человечески, мальчишка не обиделся. Ну, если только чуть-чуть, для проформы. Устроившись в уголке с хозяйской тарелкой курицы на коленях, он принялся наблюдать за новым учителем. Тот, не обращая на него никакого внимания, вдохновенно готовил какое-то зелье, которого не нашлось даже среди запасов Йона.

Эрни всегда любил загадки, любил размышлять и представлять себе неведомые миры, за что в деревне его всегда называли бесполезным мечтателем… Может быть, он смог бы стать уважаемым человеком, если бы применял свой разум на практике. Но ему почему-то всегда казалось, что если он сделает это, то замарает мечту реальностью, как мамин парадный кружевной платок в дёгте. Однако тайна сильфа не казалась обыденной и грязной, наоборот, она светилась как драгоценный камень в каморке деревенской травницы и была достойна размышления.

Эрни жевал и хмурился, стараясь понять, как он вообще умудрился принять сильфа за человека. Но, при всей своей простоте, разгадка ускользала, призывно махая пушистым хвостиком где-то совсем близко. Тогда мальчик решил пойти от обратного. Что отличает это существо от человека? Почему, глядя на него, понимаешь, что он не такой?..

Мальчик начал вспоминать всех людей, которых он когда-либо видел ранее. Маму с генеральским характером, становившуюся ласковой кошечкой в присутствии папы; серьёзного и делового гончара-отца; мальчишек, с которыми он раньше дружил, а теперь был в жуткой ссоре; сестёр, вечно болтающих на совершенно неинтересные темы; строгого старосту, который по деревне ходит напыжившись, как индюк, но стелется перед сборщиком налогов… Вот оно. Точно. Люди ведь делятся на тех, кто требует почтения и кто его оказывает. Здесь, в этом городе, Эрни узнал ещё один тип — нелюдимые одиночки, волком цепляющиеся за своё право не пресмыкаться ни перед кем.

Сильф ни словом, ни жестом не требовал почтения. Не смотрел поверх голов, не говорил презрительно, через губу. Так же он не благоговел ни перед кем: не склонял головы, не называл господином и не льстил. Но и на волка-одиночку он тоже не походил, не было той агрессивности. Может быть, сильф относился ко всем, как к равным? — Эрни хрустнул куриной косточкой во рту и отмёл эту мысль. — Нет, невозможно даже представить себя на одной ступени с ним. Он не требовал почтения, но ему хотелось подчиняться… Просто следовать его приказам, забыв про долг перед роднёй или деревней.