Токацин - Чёрная река

— Лезь в кокон, детёныш. Я полечу прямо вверх, ты не удержишься, — тихо проворчал хеск.

— А что с ними? Они не умрут? — Кесса указала на оглушённых «рыб».

— Скоро полетят за подкреплением, — фыркнул Алгана. — Лезь в кокон. Остальное — моя забота.

— Мы полетим сквозь самую большую границу, — Кесса поёжилась, забираясь в травяной мешок. — Там, наверное, уже будет зима.

— Завтра — Семпаль Зимнего Пуха, — Нингорс поправил тяжёлые браслеты на лапах и огляделся по сторонам. — Но у вас не празднуют Семпали.

Закатный свет — зелёный, и бирюзовый, и серебристый — отражался от мокрых скал, и волны ряби колыхались на них, как на стенах приречной пещеры. Нингорс летел вверх, отталкиваясь от камней лапами и крыльями, прыжок за прыжком приближаясь к сияющему разлому. Воздух вокруг него с каждым движением холодел и уплотнялся, готовясь застыть зелёным льдом. Кесса, не мигая, смотрела на зелёное небо.

Запах прелой листвы и холодной воды обволакивал и пьянил, и не было сил поднять отяжелевшую голову. Кесса с трудом открыла глаза, растерянно мигнула, глядя на склонившийся над ней огромный багряный лист. Он глянцево поблескивал, усыпанный каплями росы, за ним виднелись такие же, нанизанные на жёсткий прямой стебель, а над широколистным деревцем проступали ало-чёрные облака и сизые просветы в них. Кесса мигнула, узнав в высоченных колоннах, врастающих в небо, побагровевшие стволы Высоких Сосен, а в красных тучах над ними — тесно сомкнувшиеся колючие кроны.

Ветер подул, и запах холодной осенней реки унёс остатки сна. Кесса заворочалась, выбираясь из тёплого кокона, с трудом подняла руку и нащупала мохнатую лапу, а за ней — пушистую перепонку крыла. Нингорс лежал рядом, обхватив кокон руками и плотно завернув в крылья, и на его усах сверкал иней.

— Хаэй… — Кесса, высунувшись из кокона по плечи, осторожно провела пальцем по тёплому носу. — Нингорс…

Алгана с недовольным ворчанием открыл глаза, шумно вздохнул, сдувая иней с усов, и развернул крылья, выпуская Речницу на волю. Она выкатилась на плотный слежавшийся ковёр бурой хвои и опавшей коры, слегка припорошенный алыми иглами, вскочила на ноги и долго смотрела на красные ветви высоко в облаках. Сизые тучи лежали на них, стекая по стволам прядями тумана. С громким треском кусок алой полупрозрачной коры откололся от ствола и, покачиваясь, полетел вниз. Маленькая Рябина — едва-едва поднявшаяся на три десятка локтей, но уже увенчанная гроздью из полудесятка ягод — закачалась от удара, сбрасывая чудом уцелевшие листья, и они легли на вековые груды лесного сора — красные поверх рыжих и бурых…

— А-ауррх, — Нингорс зевнул, широко разинув пасть, и провёл когтями по багряной коре. Его крылья и лапы озябли, и он ступал по лиственному сору неуверенно, подозрительно глядя на вороха игл, длинных, как копья. Найдя изгрызенную сосновую шишку в треть своего роста, он склонился и обнюхал её, потом опомнился, встряхнулся и хмуро посмотрел на Кессу.

— Где мы, Шинн?

— В Опалённом Лесу, — прошептала она, оглядываясь по сторонам. — Мы прошли сквозь тайные ворота, и вот мы наверху. Это Высокие Сосны, они растут на Левом Берегу. И я чую речную воду. Принюхайся…

— Слева от нас, за холмами, — Нингорс вдохнул осенний ветер и недовольно фыркнул. — Маленькая лесная река. Но я чую воду со всех сторон. А ещё больше её сверху, и она очень холодная.

Он фыркнул на низко нависшие тучи.

— Маленькая река? — удивлённо мигнула Кесса. «Нуску Лучистый! Я забыла… Хесс — очень большой мир, но тут, наверху, всё такое же большое… Мы, наверное, слишком далеко от Реки. Тут — Лес…»

Стволы Сосен вздымались вокруг, как скалы, и зыбкая тень Нингорса терялась на их подножьях среди огромных обломков коры и груд опавшей хвои и листьев. Снизу к недосягаемым вершинам тянулись жёсткие стебли ягодника, так и не сбросившего листву, — и побеги, и листья, и ягоды были краснее крови. Пёстрые птицы клевали их, но, потревоженные шумом больших крыльев, нырнули в груду хвои. Дымчато-бурая тень взметнулась вверх по стволу, мелькнув пушистым хвостом.

Широкий поток, выкрашенный прелой листвой в тёмную бронзу, подмывал основания холмов, и вышедшие наружу корни Сосен вздымались над ним, не находя опоры. Груды коры, слежавшейся на берегах, покрыл тёмно-пурпурный мох, и пряди тины липли к упавшим в реку ветвям и стелились по течению. А чуть глубже смыкалась холодная мгла, и Кесса не видела дна.