Андре Нортон: Да здравствует лорд Kоp!

— Наклонись как можно ниже, — обратился Кенрик к Николь, и сам согнулся чуть ли не вдвое над краем седла. Грубая шерсть червя хлестала по его лицу, от запаха щипало глаза и ноздри, но это можно было выдержать. Червь, явно возбужденный обществом себе подобных, пустился в раскачивающийся галоп, кидая своих пассажиров из стороны в сторону, хлеща их своей длинной и твердой, как сталь, шерстью. Кенрик не решался поднять голову и посмотреть на окружающих всадников. Ему оставалась лишь одна надежда, что судьба вынесет их ради важности и неотложности их дела. Червь затрясся. Кенрик услышал крики, и около них яростно закрутился песок. Они оказались в зоне атаки. Он закрыл глаза и крепче ухватился за свое ненадежное сиденье. Червь так резко затормозил, что они вылетели из седла. Николь все еще держалась за Кенрика, а вокруг них поднимался песок. Кенрик выпустил поводья из рук и отполз вместе с Николь, смутно соображая, что червь опять станет зарываться в землю и может засыпать их. Они кое-как добрались до скалы — единственного убежища в этом мире крутящегося песка. Он уцепился за камень, девушка прижалась к нему, и так они лежали, закрыв глаза. Долго ли это продолжалось, он не знал. Лишь слышал крики, некоторые из которых были военным кличем Ланаскола. Кто-то взял его за плечо, стараясь оттащить от скалы. Кенрик хотел встать сам, не выпуская девушки, но не смог, и снова упал. Он, почувствовал, что песчаная буря прекратилась, и открыл глаза. Он узнал знаки на груди человека — стража Кор-Кинга. Он хотел заговорить, но издал только хрип. Кто-то поднес к его губам чашу с водой, и Кенрик начал жадно пить. Его руки слабо повисли. Где девушка? Мысль, что она умерла, пронзила его мозг. Он выпрямился с помощью одного из стражников.

— Где Николь?

— Она здесь, лорд Кор, посмотри... — Они расступились. Она лежала на земле, и один из стражников осторожно лил ей в рот воду. Он кивнул Кенрику:

— Она жива, лорд Кор. Она просто в обмороке.

— Где Кор-Кинг? — спросил Кенрик. — У меня важное сообщение...

— Он здесь, лорд Кор.

Они помогли ему повернуться, и он увидел перед собой высокого человека в броне и шлеме с эмблемой из драгоценных камней...

Последний песчаный смерч осел. Солнце заходило. У скалы было много выступов, которые легко можно было отколоть и использовать как сиденья. Кенрик прислонился к скале и взглянул направо, где усаживался Кор-Кинг. Повсюду виднелись холмы, отмечавшие местопребывание червей, которые, видимо, спокойно отдыхали под землей. Их бывшие наездники были либо убиты в сражении, либо захвачены, когда их ездовые животные начали зарываться. И теперь допрашивались офицерами Кор-Кинга.

— Похоже на то, — заметил Кор-Кинг, — что они бросились в битву, совершенно не зная, что их животные склонны искать под землей защиты от песчаных штормов. Плохо спланировано. Естественный результат того, что ты рассказал об их подозрительности. И этот провал не послужит к укреплению их взаимных симпатий.

— Когда я сжег трон оракула оружием, принадлежавшим чужестранцам, у них, конечно, возникли подозрения. А поскольку другое новое оружие — овоиды — принесло поражение вместо победы, я думаю, всякое доверие к этим чужестранцам подорвано. Тем не менее мы должны опасаться этого оружия.

— И измены в самой нашей сердцевине. — Кор-Кинг снял шлем и потер виски, как будто шлем давил ему на голову. Он был того же типа, что и все в Ланасколе: красно-коричневая кожа, темно-рыжие волосы. Только возле ушей шли серебряные полоски в два пальца толщиной, но они не были признаком старости, поскольку правильные черты лица Кор-Кинга носили лишь следы деятельной жизни и большой ответственности.

Король разглядывал пустыню, а Кенрик изучал его лицо. Он выглядел моложе своих лет, этот Кор-Кинг, чье правление останется неприкосновенным, чтобы Валлек не стал грудой пепла в будущем, таком далеком от этих сумерек, что просчитать его можно только на машинах из другого мира и другого времени. Кор-Кинг принял фантастический рассказ Кенрика со спокойным вниманием, однако у него наверняка были сомнения. Он мог подумать, что сын, так долго лежавший без разума, болтает теперь невесть что в полупом— рачении. Очевидно, настоящий Кенрик не поощрял откровенность и не был склонен к ней.

— Люди из другого мира желают иметь дело со жрецами ради, руды. Мы давно знаем, что у руды исключительные свойства. Ею пользуются колдуньи. И суеверные Кевины готовы истолочь ее в бесполезный порошок, лишь бы она не обернулась против них. Говоря о колдуньях, Кенрик, я имею в виду эту Николь, которая хорошо поработала для нас. Спроси-ка ее от моего имени, чего бы она хотела. Если это в нашей власти...