Андрэ Нортон: Да здравствует лорд Кор!

Когда в 3450 году (по старому земному исчислению) Эл Зим сделал важное открытие, давшее возможность путешествовать во времени, начались долгие споры об опасности вмешательства в прошлое. Были приняты строгие меры, чтобы предотвратить беспорядочные исследования, хотя Зим и его помощники обещали быть предельно осторожными.

Около 3465 года в бюрократической системе службы наблюдения твердо поддерживали контроль за отбором работников и их обучением. Вмешательство допускалось, даже разрешалось, «в случае необходимости», но только не на планетах, включенных во внутреннюю систему, благодаря наличию влиятельных кругов.

На некоторых планетах, открытых в постоянно расширяющемся пространстве поиска, история приняла мрачный оборот. Такие миры были объявлены открытыми «для общего блага» и организовывалось Бюро Изучения и Воздействия во Времени.

Некоторого ослепления, вызванного удачными визитами в прошлое мертвых миров, было достаточно для укрепления этого Бюро. И даже самые осторожные и консервативные люди не могли отказываться от столь разрекламированной выгоды. Конечно, были и неудачи, но о них в основном упоминалось только в секретных отчетах, заботливо проглоченных компьютером Центрального Управления под неразглашаемым кодом.

К 3500 году вся операция была достаточно усовершенствована, чтобы более или менее гладко следовать информации, получаемой от ЦАТ, главного компьютера, у которого, однако, обнаружились пределы. Но люди не мащины: случались провалы, и поэтому был создан второй отборный корпус, способный извлечь победу даже из поражения.

— Что это за отговорка — ошибка компьютера? — фыркнул Грид Трапнел. — Конечно, имея капельку воображения, можно подумать, что это от небольшой перегрузки. Взгляните, на этих листах опять знак неправильного перемещения — знак недостатка местных данных, получаемых от группы обследования.

Контролер Годдард из Пятого Отряда никогда не умел проявлять эмоции. Говорили — и младшие служащие иной раз верили этому — что Годдард — всегда лишь придаток электронного мозга компьютера ЦАТ. Теперь он не поднимал глаз от телевизионного экрана.

В помещение Годдарда просто так не заходили, он тщательно культивировал искусство доставлять неудобства посетителям, так что они не задерживались у него и не тратили зря его драгоценное время. Только Трапнел развалился, насколько позволяло жесткое кресло, и его сапоги оставляли пыльный след на приглушенной зелени ковра.

Грид Трапнел был одет далеко не по форме: сапоги изношены, мешковатые брюки в пятнах. Рубашка, стянутая широким поясом с металлическим украшением, совсем истрепалась, о чем свидетельствовали остатки рукавов на проймах. Загорелые дочерна руки были голы. Он с явным удовольствием глядел на болтающиеся лохмотья, поскольку в его расчеты не входило нравиться Годдарду.

— Недостаточная местная информация, — лениво повторил он. — Так и должно быть. Они не пользовались ей для… — он протянул руки, подсчитывая на пальцах, — по крайней мере для четырех последних заходов… — И добавил: — Я заверил лист.

Такое упоминание не могла пойти ему на пользу, но, по крайней мере, зарегистрировалось на пленке, включенной Годдардом.

Годдард взглянул на него бесцветными глазами и заговорил голосом, в котором было достаточно металлической гнусавости, чтобы напоминать робота:

— Оправдание фальсифицированного рапорта.

Трапнел вскочил как от толчка.

— Не верю я этому! — Он хлопнул себя по коленке, подняв тучу пыли. — Не может быть, чтобы они такое допустили!

— У них не было выбора.

Есть ли хоть какое-нибудь чувство в глазах Годдарда? Он мог радоваться, что Передний Пост допустил ошибку — тот самый высокомерный Пост, который требовал от людей Годдарда подборки документов, но никогда открыто не признавал их помощи и вообще еле-еле мирился с их существованием.

Трапнел был слегка возбужден: на большее он не мог рассчитывать, когда Годдард отозвал его из заслуженного отпуска. Никогда не бывало, чтобы первый отдел допустил ошибку.

Годдард бросил взгляд на экран и прогнусавил:

— Валлек.

Это слово ничего не говорило Трапнелу, но на экране появилась картина. Они видели блестяще расцвеченный пейзаж. На переднем плане вытянулся город: стены, башни, поля с неправдоподобно зеленой растительностью — все сияло золотым блеском. И архитектура города была чужая.