Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)

Он был небольшим, двухэтажным, с двумя комнатами внизу и комнатой и чердаком наверху. После того, как погибла мать Тальнара, Лантадик и его сын не стали там надолго задерживаться, и егерь решил его сдать, но никто не хотел туда вселяться, ходили слухи, что дом проклят. Потому и достался он Ригтирну так дёшево. Веглао поселилась наверху, он — внизу, и начали они здесь свою тихую, неприметную жизнь. Тихую — потому что теперь уже почти ничего не осталось от их прежней семьи, и шуметь и проказничать было некому; неприметную — потому что таких переселенцев, как они, было много, и никто особо об этом не беспокоился. Ригтирн водил трактор и работал механиком, Веглао ходила в местную школу.

Сегодня, впрочем, они оба должны были остаться дома — рабочая неделя закончилась. Однако Веглао проснулась, по своему обыкновению, очень рано, с восходом солнца. Она не любила сразу же вскакивать с постели, и некоторое время полежала, закинув руки за голову и глядя то в потолок, то в окно, на клочок розового неба. Потом посмотрела на календарь. С начала учебного года прошло уже две недели, а учёба уже успела ей надоесть, но Веглао думала не об учёбе и не о том, когда закончится первая четверть. Она смотрела не на месяц, а на год. Две тысячи третий год Четвёртой Эпохи. Сентябрь. А эпидемия, которая сегодня снова ей снилась, была в девяносто восьмом. Летом.

Пропасть в пять лет иногда казалась ей казалась невозможной. Нет, это неправда, думала Веглао, чтобы прошло уже столько времени. А иногда — и в последнее время это случалось всё чаще — она понимала, что забывает их. Она теперь уже не могла вспомнить голос отца и улыбку матери. Они как будто уходили от неё в мутный туман, их дорогие черты расплывались, как акварельный рисунок, на который пролили воду. Сначала она не плакала, когда хоронили брата и сестру и умирал отец, а теперь начинает и вовсе их забывать. Неужели она настолько плохая? Наверное, да. Она — просто глупая неблагодарная девчонка, которая отвратительно учится в школе, не слушается старшего брата и никогда не заслужит счастья. Вот поэтому Тальнар её тоже не любит, никогда не обнимет её, не поцелует, не предложит выйти за него замуж. Хотя она на это и не надеялась.

От всех этих мыслей ей стало неуютно и тяжело. Постель вдруг стала неудобной, струйка прохладного ветерка, тянувшаяся от окна (Веглао всегда спала с открытой форточкой, закрывая её лишь в особенно холодные зимние ночи), отдалась дрожью холода во всём теле. Веглао откинула одеяло, ежась, встала с кровати. Даже сквозь истёртый половичок чувствовалось, какой пол холодный. Веглао подошла к окну и, прежде чем крепко закрыть его, посмотрела наружу. В холодном воздухе не было ни ветерка, верхушки деревьев застыли, точно были отлиты из какого-то диковинного разноцветного металла. На голубоватых листьях капусты и поникших, жухлых подсолнухах в огороде поблёскивал иней. Это ничего: скоро взойдёт солнце, и он растает. Веглао повернула щеколду форточки и, отойдя от окна, стянула фланелевую ночную рубашку через голову. Сразу стало холоднее, и она торопилась, застёгивая простенький лифчик (грудь немножко болела, наверное, это означало, что она растёт), за которым последовали комбинация, трусики, тёплые носки, юбка и клетчатая рубашка, доставшаяся от Нерса, старшего брата, который теперь оказался младше самой Веглао. Одевшись, она быстренько расчесала волосы и побежала на улицу, умываться. Когда она умывала холодной водой лицо, брызги летели ей на голые коленки, и каждый раз у неё перехватывало от этого дыхание.

Субботнее утро шло своим чередом — умывшись, Веглао побежала готовить завтрак (его обычно готовил тот, кто раньше просыпался), поели они вместе с братом, за разговором не сказав ни слова о прошлом. После этого Ригтирн натаскал воды для уборки и девочка пошла мыть полы наверху, а сам Ригтирн поставил воду греться, чтобы вымыть посуду. Когда было около десяти часов утра, в дверь неожиданно постучали.

Ригтирн открыл дверь и сразу понял, что предстоит очень неприятный разговор. На крыльце перед ним стоял низкорослый человечек, одетый в почти что детский костюм из серой шерсти. Дряблая кожа шеи нависала над туго застёгнутым воротником, ветер слабо шевелил тонкие, молочно-белые волосы, руки и лицо покрылись старческими пигментными пятнышками, но чёрные глаза были умными, цепкими и быстрыми, как у подростка.

— Доброе утро, господин Нармин, — проговорил Ригтирн. Господин Нармин был учителем математики и физики в школе Хорсина.