Татьяна Любушкина - В лабиринте миров

Я приземлилась точно на голову метателя копья. Сжала коленями его череп, и он хрустнул, как яичная скорлупа, разбрызгивая чёрную кровь и растекаясь белесой неприятной жидкостью. Мозги? Да какие к чёрту!.. Следующий удар пришёлся в живот тому, что держал тётку Тамару за правую руку. Спутанная связка внутренностей вывалилась на снег и задышала паром. Постзем смотрел на свой ливер, тупо вращая башкой, потом попытался собрать всё это и затолкать обратно в разорванный живот, и ему это почти удалось, только не помогло. За этим занятием он и умер. Со вторым постземом тётка Тамара расправилась сама: зарядила ему в лицо солнечной стрелой, и он упал с дырой в голове размером с хороший кулак. Знай наших!

Времени для ликования не было. Постземы ровным строем шагнули ко мне, скаля одинаковые морды. Сколько их? Восемь? Десять? Нет времени сосчитать. Удар — и оторванная голова катится по земле. Удар — и короткий хрип оповестил о новой смерти. Удар — и… в глазах моих потемнело, свет померк, и я рухнула на землю. Всё.

— А я ей говорил! Говорил: дрянная деревенька! Так нет же — пошла! Она вообще кого-нибудь слушает?

— Да никого она не слушает. Поступает только так, как ей хочется!

— Перестань, ты несправедлив.

— Да? Да я про неё такое…

— Что?!

— Ничего. Смотрите, кажется, очнулась.

Зрение медленно возвращалось ко мне. Сначала я видела только колебание света. Горела свеча. Затем различила размытые пятна человеческих лиц. Этого знания мне было достаточно, чтобы снова забыться. Человеческие лица, это вам не рыла ослоухих постземов, среди них можно и расслабиться.

Снова я очнулась, когда в глаза бил дневной свет. Оплывшая свеча стояла на столе в красивом подсвечнике. Стол был застелен накрахмаленной скатертью и его красочно расшитые искусной вышивкой края топорщились, не смятые ежедневным использованием. Запах кофе дурманил, заставляя сглотнуть набежавшую слюну.

Последнее, что я помню, как свалилась у стены лесной избушки, оглушённая тяжёлым ударом. Где я сейчас?

Льняные занавески колышутся, прикрывая чисто вымытое окно, старинные часы беспечно тикают на стене. В глиняной, расписанной причудливыми узорами вазе — свежие розы. Да где я, чёрт возьми?!

— Очнулась?

Мелодичный голосок раздался сзади, и я резко повернула голову. В темени, словно молоточки застучали, и голова моя бессильно откинулась на подушку.

— Осторожно! — белокурая Валентина заботливо положила прохладную руку на мой лоб. Ну, конечно! Кто ж у нас ещё способен придать уют и домашнее очарование любому, самому затрапезному уголку вселенной?! Но как она здесь оказалась?

— Откуда ты? — говорить мне было трудно, и я старалась строить короткие фразы.

— Мы так волновались за тебя, так волновались, — защебетала Валентина, накладывая на мой лоб холодную повязку. И чего ей дался мой лоб?! Меня ж по темени ударили. — Ты ушла — и пропала! Я говорю: давайте искать! Мальчики оделись и пошли. И я с ними. Мы Настасью нашли. Бабушку Настасью. Нам Август помог.

— Да хоть бы и пропала — невелика потеря! — к моему ложу независимо фыркая, приблизился Мелка Лёк. Его лоб пересекала глубокая царапина, рука держалась на привязи, а морщин возле глаз заметно прибавилось.

— Не говори так — ты тоже волновался! — Валентина хлопотливо поправила мою подушку.

— Волновался? Да я за Омара волновался! Ей и в голову не приходит, что есть люди, о которых надо заботиться. Предупреждать, когда собираешься смыться в неизвестном направлении, чтобы другие не чувствовали себя брошенными!

— Брошенными?! — голова моя гудела, но я поднялась на локтях, сбрасывая со лба мокрую повязку. — А кто оставил меня одну на берегу? Забыл?!

— Ой, ну не надо! Не надо! Снова безосновательные придирки!..

— Женя!!! — в комнату вбежал Омар, и деревянные стены озарились ярким светом. Разноцветные искры заметались, падая вокруг, и на белоснежной скатерти я заметила маленькую чёрную дырочку. Да этот парень когда-нибудь подожжёт нас на радостях!

— Женя я так рад! Бабушка Вера сказала, что ты обязательно очнёшься, а я всё ждал-ждал… Она рассказала, как ты храбро сражалась. Ты всех спасла! Наволы всех одурманили и нас тоже. Если бы не ты, нам бы никогда из этого леса не выбраться.

— Всех спасла? А дядьку Василия?

Валентина горестно вздохнула, а Мелка отвёл глаза.

— Нет. Его было не спасти. Мы похоронили старика. Рядом… ну, ты знаешь.