Наталья Якобсон - Император-дракон

-- Адское пламя, - прошептала Роза, посмотрев на воспламенившиеся крыши домов и я почти услышал этот шепот совсем рядом. Как же я не догадался сразу свернуть за угол. Она, наверное, там.

-- Да, дитя, ты стоишь в городе дьявола, - шепнул ей на ухо завораживающий голос. - В этом городе с нынешней ночи правит не только король, но и господин смерть.

Она резко обернулась на голос и увидела меня всего в нескольких метрах от нее между пылающими домами. Как же так вышло, незнакомец стоит так далеко, а ей показалось, что он шепчет ей в самое ухо. Она не могла понять, как такое происходит, а я не собирался ничего объяснять. По крайней мере не сейчас, когда все пути к отступлению отрезаны и мы заперты в городе, как в разожженной печи с закрытой заслонкой.

Я протянул ей руку, надеясь, что она послушается моего зова и подойдет. Никто, кроме нее, еще был не в силах сопротивляться мне. Пахло паленым, треск огня, будто хохоча, напоминал о том, что мы попались, сквозь пламенную стену никто не решится переступить. Я так и не смог понять отчего у меня заслезились глаза от черного ядовитого дыма или от чего-то, что я понять не мог и не хотел. Я ведь давно уже должен был развернуться и улететь, а вместо этого вернулся за уже почти обреченной примадонной, чтобы после сцены она не очутилась в костре.

-- Я должен вывести тебя!

-- Но город пылает, - она оступилась и упала. Я наклонился и помог ей встать. Огненная волна уже катилась по мостовой.

-- Это тоже самое, что выпустить джинна из бутылки. Он был в твоей власти до тех пор, пока не обрел свои исконные размеры, - с иронией заметил я, имея в виду огонь, но Роза, конечно же, не поняла меня, а может и поняла, может заметила, что цвет моих локонов такой же светлый, как золотая чешуя дракона. Я поспешно отвернулся, чтобы Роза не смогла заглянуть мне в глаза. Ведь в моих глазах отражена моя душа, которая представляет собой один мрачный крылатый зловещий силуэт.

Одной рукой я обхватил талию Розы и удивился, какая она тонкая, сожми я ее чуть-чуть сильнее и хрустнули бы, сломавшись, косточки под атласным корсетом. Я быстро вел девушку по единственному уцелевшему обрывку дороги, хотя знал, что просто так нам отсюда не выбраться, придется взлететь над горящими зданиями и перенести ее в безопасное место.

-- А твоя карета...

-- Осталась за пределами города. В конюшнях не нашлось даже свободного стойла, - Роза крепко вцепилась в лацкан моего камзола, будто желая убедиться в том, что я живой. Все, что осязаемо существует реально, но в нашем случае одно прикосновение ничего не решало. До меня можно было дотронуться, ощутить быстрое биение пульса под рукавом, но от этого я не становился человеком, а продолжал быть всего лишь гостем из потустороннего мира.

-- Кто ты? - шептала Роза, пытаясь приноравливаться к моему шагу, но пышные юбки мешали ей идти.

-- Я твой пожизненный спутник, твой ангел-хранитель или просто призрак, который достался тебе в наследство, как фамильное проклятие. Ты можешь называть меня, как хочешь? - последний шаг, продолжать путь бессмысленно, пламя не преодолеть. Стало невыносимо жарко и душно. На чистом лбу Розы бисером выступил пот, она тоже страдала от жары, но не жаловалась.

-- Ты клянешься не говорить никому о том, что увидишь сейчас?

Она быстро кивнула в знак согласия, а в следующий миг ни один из нас уже не ощущал твердой почвы у себя под ногами. Клубы черного дыма, огонь и даже провалы крыш остались далеко внизу. Унося Розу от горящего города я ощущал восторг полета, как будто впервые и старался, как можно дольше сохранить человеческий вид. Даже если кто-то и взглянет в небо почему бы ему не принять силуэты плавно парящие в темноте за двух ангелов.

Я поставил Розу на землю, лишь когда мы достигли кромки леса. Где-то вблизи поблескивали вензеля на дверце ее экипажа, распряженные лошади днем паслись на лугу, а теперь спали бы, если б мое приближение не потревожило их. Роза не спешила бежать к карете, она оглядывалась по сторонам, но не находила того, кого искала.

Я понаблюдал за ней какое-то время из-за ствола раскидистого бука, а потом начал продираться сквозь кусты ежевики и валежник, к маленькой просеке, где сверкали бродячие огоньки. Я знал, что Пантея там, а вместе с ней и каким-то чудом избежавшей смерти менестрель. Он сидел на пне и усиленно втирал себе в ладони какую-то мазь. Сама Пантея с недовольным видом рылась в сундучке, который служил ей одновременно и саквояжем и аптечкой. На ряду с бальзамами оттуда сыпались веера, носовые платки и перевязанные лентами карты.