Сергей Фокин - Адские врата

Пасека была одним из любимых занятий Васюка, которому он посвящал почти всё своё время.

Экология текущего века испортилась настолько, что после первого десятилетия люди стали бить тревогу: пчёлы погибали по всей Европе и даже в России. Как оказалось, поля засевались генномодифицированными растениями, пыльца и нектар которых несли в себе информацию, разрушающую генную структуру живых организмов. Насекомые, питающиеся мёдом, перестали воспроизводиться. То же самое в какой-то степени коснулось и человека.

Природные катаклизмы и революции остановили этот процесс, но ульев по деревням да сёлам осталось совсем мало. Вот Васюк и задался целью восстановить их количество. Поймал в лесу дикий рой — там пчелы ещё не сполна нахлебались лиха — одомашнил и стал размножать.

— Мёд — всему голова! Правда, после хлеба.

Сил у него с каждым годом становилось всё меньше, а лет семь назад, рассказывали люди, пришлось пережить Васюку встречу с шатуном.

Страшный это был зверь, надо заметить. Голодный и злой, похуже стаи волков — случалось, разрывал человека в клочья. Много народа сгинуло в тот год от его когтей. А осуждать такого — дело последнее, поскольку всякий выжить хочет при любых обстоятельствах. Не повезло зимой косолапому — разбудили. Так он свинарников только десяток разорил, не считая цепных собак, которых загрызал и ел на месте.

И случилось так, что столкнулись они с Васюком носом к носу возле самого дома. Дед как раз с кроликом зарезанным возвращался, нож в руке держал. Наверно, запах крови и привлёк зверя. Набросился он на старика, будто буйвол, а рычал так, что у нескольких коров в селе преждевременные роды случились. Но и Васюк, не скажи, что кряжистый или жилистый — обычный с виду, к тому же и возраст был за шестьдесят, наверное, не отступил ни на шаг. А куда, если всё равно догонит и со спины рвать будет? Ножик-то смешной оказался, чуть больше кухонного — хорошо, что острый, как бритва.

Изодрал человека медведь до полусмерти, но и сам дух испустил. Навалился на Васюка, насилу три человека тушу оттащили. Огромный оказался зверюга. Повезло деду.

Правда, отлёживался он тогда недолго. Попросил сварить ему отвар из трав, набранных бабами по его списку, да остуженный по особой технологии. Чудодейственное оказалось варево. Через три недели ходил как огурчик. Среди женского населения тогда даже ссора пошла — кому первому под Васюка клинья забивать. А тот все потуги отмёл разом, сказав с усмешкой во весь рот:

— Я ведь, бабоньки, первую-то жену со свету сжил. Не испытывайте судьбу.

Они и отступились. Все, кроме одной. Та упорствовала до последнего часа, пока в лесу однажды летом не сгинула. Не нашли её — может, в болото за клюквой забралась, да утонула, может, волки съели. Год тогда выдался нехороший, пожары в лесах дымили. Зверьё стаями бродило в поисках новых мест обитания.

Кроме житейской обособленности, славился ещё Васюк нравом насмешливым и неуспокоенным. Любил сельские сборища, где чудил и речами восстанавливал против себя народ. А когда упрекали его в паясничестве да злословии, смеялся, высовывал язык и пояснял:

— Он же у меня двойной, как у гадюки. Убедитесь сами, если не верите. Накоплю яду, а куда ж его девать? Не себя же за хвост кусать.

Кое-кому действительно мерещилось раздвоение, только больше спьяну. Ну, и Васюку доставалось от мужиков. У тех же нервы не железные. А побить старика — дело плёвое. Заваливался даже от ветра, который летящий к нему кулак создавал. Упадёт, бывало, охает: «Лежачего не бьют… лежачего не бьют…», а сам всё пнуть обидчика норовит. Вот каким противным уродился!

Пьяным его тоже никто особо не видел. Разве что пару раз за все годы. Редкий мужик мог этим похвастаться. Народ в массе своей не знал, чем заняться в свободное время. Когда хозяйство исправно живёт бабьими заботами, да зима на дворе — сам Бог велел самогонку гнать. Тем более что для этих целей свёкла специально выращивалась. Те, кто позажиточней, пили, конечно, меньше, и не такое пойло: дурил свекольный самогон сильно. Нормальные люди предпочитали зерновой.

В своё время не приобрёл Васюк ни автомобиля, ни культиватора. Может, и правильно: чувствовал, что скоро всё это станет пережитком прошлого. По старинке копал огород лопатой. Но привиделось однажды бабе, возвращавшейся из леса затемно, что не сам старик ею машет, а будто медведь какой. Даже недовольное рычание слышала. Только никто ей не поверил, потому что, во-первых, баба она, а во-вторых, что можно разобрать в темноте?