Андрэ Нортон - Здесь обитают чудовища [Глазом чудовища. Здесь обитают чудовища ]

— Тебя что-то беспокоит, мой мальчик? — обратился к Нику викарий, и тот, не раздумывая, храбро выпалил свой вопрос:

— Скажите, пожалуйста, сэр… сколько времени вы уже здесь находитесь?

Викарий устало улыбнулся.

— Боюсь, я вряд ли смогу на это ответить. Мы пытались вести запись дней в самом начале, но после того, как нас поймали и перевезли сюда… — он пожал плечами. — Однако если считать по временам года, я бы сказал, около четырёх лет. Тот воздушный налёт на Минтон Парву произошёл вечером двадцать четвёртого июля тысяча девятьсот сорок второго года. Я думаю, все мы хорошо запомнили это. Мы прятались в церковной часовне. Миссис Клапп — моя домохозяйка… то есть была ею. Леди Диана пришла, чтобы поговорить со мной относительно выделенных для госпиталя средств. Джин и Барри шли на вокзал к поезду — возвращались домой из увольнения. А Страуд пришёл проверить наши запасы продовольствия. Тут раздался сигнал воздушной тревоги, и мы все спустились в часовню. Затем раздался тот звук… честно признаюсь, Шоу, мы все поверили, что это конец. А потом… каким-то образом вдруг не стало ни церкви, ни даже той Англии, которую мы знали…

Он несколько секунд помолчал в нерешительности. Его уставшие, но проницательные глаза следили за лицом Ника. Теперь выражение на лице викария изменилось.

— Ты что-то знаешь, разве не так, мой мальчик? Что-то гложет тебя. Что?

— Время, сэр. Вы говорите, что пробыли здесь около четырёх лет. Но сегодня… там… двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года.

Он ожидал, что викарий усомнится в его словах — слишком уж его утверждение казалось невероятным, — если только Хэдлетт сказал правду. А Ник был в этом уверен.

— Двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, — медленно повторил викарий. — Нет, мой мальчик, я верю тебе, хотя ты не очень-то надеялся на это — твои слова вполне похожи на правду, об этом говорится и в старых сказках. Однако… тысяча девятьсот семьдесят второй год… тридцать лет… Что произошло у вас… за тридцать лет?

— Что за тридцать лет?.. — встрял в разговор Кроккер. До сих пор он был больше занят мотоциклом, чем содержанием их беседы, но теперь настороженно поглядел на Хэдлетта. — Какие ещё тридцать лет.

— Скажи ему, из какого ты года, — обратился викарий к Нику, словно то, что это скажет мальчик, произведёт более глубокое впечатление.

— Мы прибыли из… двадцать первого июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, — повторил Ник. Сам-то Хэдлетт поверил в это безоговорочно, но вот как отнесутся остальные к такому потрясающему факту?

— Двадцать первое июля тысяча девятьсот семьдесят второго года, — ошарашенно повторил пилот. — Но… это же невозможно… святой отец, сейчас примерно тысяча девятьсот сорок шестой год, если только мы не ошибаемся, нельзя же прожить тридцать лет и не заметить этого.

Теперь в их спор вмешалась Леди Диана.

— Адриан, значит, и тут вы были правы. Это похоже на старые сказки, не так ли? Тридцать лет… — она поглядела куда-то мимо них, туда, где вода пенилась вокруг камней у берега неспешно текущей реки. — Восемьдесят пять… но я же не такая старая, мне не больше…

— И об этом, Диана, тоже говорится в древних сказках, — ответил викарий.

— Нет! — запротестовал Кроккер. — Этот паренёк нам вешает лапшу на уши, он, наверное, один из Них. Откуда нам знать… — он попятился от Ника, крепче сжимая свою рогатку. — Он работает на Них, и его послали, чтобы сломить нас подобными россказнями!

— Эй… Что тут происходит? — к ним приблизился Страуд. — При чём здесь Они ?

Обернувшись к уполномоченному гражданской обороны, Кроккер выпалил свои обвинения с нескрываемой яростью:

— Мы привели сюда этих двоих и следом явятся Они. Он говорит, что мы находимся здесь уже тридцать лет! Враньё, которому никто не поверит!

— Ну, будет тебе, — Страуд опустил руку на плечо Кроккера. — Придержи язык, Барри. Разве у них такой же запах, как у Герольда? И разве эти летающие дьяволы хоть раз использовали приманку? Они же просто пикируют и хватают всё без всяких выкрутасов. Ладно, так ты говоришь, вы из тысяча девятьсот семьдесят второго года… а что с войной?

Громкий голос Страуда привлёк внимание всех остальных. Англичане окружили Ника. В глазах их светилось ожидание, и только Кроккера всё ещё излучал враждебность.

— Война закончилась в тысяча девятьсот сорок пятом году, — Ник попытался побыстрее воскресить в памяти события той войны, закончившейся ещё до его рождения, но которая для этих людей по-прежнему являлась реальной опасностью.