Анастасия Калямина - Волшебство на грани

Но похвалы я тогда не дождался. Отчим застал меня на месте преступления, и лицо его побагровело от ярости, единственное, цветное в этом кабинете. Он рыкнул что-то нецензурное и кинулся меня ловить, я спрыгнул с кресла и покинул кабинет, вбегая в привычную атмосферу, но она меня тогда не спасла. Отчим гонялся за мной по всему дому, словно взбесившийся бультерьер, наверняка бы разорвал. Вбегая в кухню я споткнулся о порог и упал, разбив нос, потекла кровь. Листос навис надо мной, как удав над кроликом, он схватил меня за шиворот и потащил к огромному антикварному шкафу, стоящему в одной из комнат его особняка. Перед шкафом он хорошенько меня встряхнул, так, что несколько капель крови упало ему на пиджак. Я пытался вырваться и ревел, как любой нормальный ребёнок в такой ситуации. Он кричал, говорил, что в следующий раз посадит "этого вредного ребёнка" в камин, шлепнул меня по щеке, которая и без того была вся в крови, и бросил меня в шкаф. Там я ударился затылком о заднюю стенку. А он, тем временем, запер меня на ключ. В шкафу было ужасно темно, пусто и пахло столетними дубами. Всхлипывая, прижимая ладонь к повреждённому носу, а второй рукой колотясь в дверь, я кричал банальное: "Выпустите меня отсюда". Но никто не подходил. Тяжело дыша, я уселся на дне шкафа и затих. А из кухни послышались звуки. Листос и Мама ругались. Слов я разобрать не мог, но знал, что я - причина скандала. А через миг громкий удар и крик боли. Я заплакал, но уже не оттого, что у меня был разбит нос, и всё тело было покрыто синяками. Я боялся за маму. Когда отчим её бил, это было страшно, я думал, что он может её убить. И самое ужасное, ничем не могу ей помочь, я, на тот момент, был всего лишь шестилетним ребёнком, которого, к тому же, заперли в тёмном шкафу....

После этого случая, моя мать с Листосом развелась, хоть тот и сопротивлялся. Мы уехали обратно в Левсвинт.

Прошло с момента этих событий года четыре. Мама сидела на кухне, вздрагивая при каждой мысли о том ненавистном Листосе. Она не виделась с ним целых два года, но позавчера он наведался к нам домой и сказал, чтобы та возвращалась к нему в особняк, но она, с трудом вытолкав его за дверь, отказалась. Правда, Листос пообещал, что Фолия пожалеет об этом!...

Тяжело вздохнув, мама встала на ноги и вышла с кухни. Она остановилась возле двери и постучалась.

-- Да, мам? - Послышалось за дверью.

-- Семён, сынок, хватит спать. Давай, вставай. - Попросила Фолия.

-- Я встал уже.

Я быстро подошел к двери и открыл её.

Хорошо, - кивнула Мама, - ты только кровать заправь, ладно?

-- Заправлена давно. - Улыбнулся я.

-- Вот и молодец.

-- Что-то случилось? - и тут я заметил, что она чем-то взволнована.

-- Нет, ничего особенного, так, пустяки. - Ответила она дрожащим голосом.

Она не хотела говорить про Листоса и его угрозы, но я и без того понял, что что-то не так:

- Почему ты не хочешь рассказать?

-- Ты испугаешься ...

-- Не испугаюсь!

-- Если бы ты знал, как похож на своего отца! - Она пыталась перекинуть разговор в другое русло, но я, разумеется, был не так прост.

Я фыркнул, мне постоянно говорили, как я похож на Прохора Мылченко, даже бабки-сплетницы, жующие семечки возле подъезда.

-- ...Прохор был хорошим человеком, он всегда умел понимать людей, помогал решать их проблемы. - Продолжала мама. - И ты у меня такой же...

-- Мам, скажи, что случилось? Опять этот Листос, да?

Фолия помрачнела: тему разговора изменить не удалось. Ей оставалось только смириться.

-- Хорошо, я скажу. - Согласилась она. - Он хочет, чтобы я к нему вернулась, если же не вернусь, будет плохо.

-- Мы выкарабкаемся, я уверен. Не возвращайся.

-- Я и не собираюсь.

Мама взяла сумочку и надела беленькие сапожки на шпильках, так характерные для неё.

-- Ты куда? - обеспокоено спросил я.

-- Пойду, пройдусь по парку, свежим воздухом подышу. - Ответила она.

Ответ этот меня устроил, жаль, я тогда еще не знал, что готовит мне этот день.

Фолия вышла из квартиры и стала спускаться по лестнице, думая, как хорошо, что ничего мне не сказала, ведь собиралась на встречу с Листосом, высказать всё, что о нём думает.

Я закрыл за матерью дверь и уже собирался сесть за стол чаю попить, как вдруг зазвонил телефон. Я чуть не пролил кипяток.

Звонил мой друг, Петька Оважкин. Он говорил, что уже целых полчаса ждет на улице, и если сейчас же не выйду из дома, Петр уходит домой: ноги устали.

Минут через десять, я был уже на улице. Петька сразу же подкатил на своих новеньких роликах и, чтобы не упасть был вынужден ухватиться за фонарный столб, улыбаясь самой дурацкой из своей коллекции улыбок.