Тимофей Печёрин - Темная жатва

Князь не знал, что в то же самое время и столь же пристально за герцогом Оттаром следит еще одна пара глаз. Принадлежала она длинноволосому Свену, засевшему на крыше одного из прилегающих к площади зданий. С заряженным арбалетом в руках убийца выжидал подходящий момент… а между делом тихо радовался беспечности владетеля Грифондола.

Чертог, служивший обителью здешнему князю, представлял собою обычный дом — даром что самый большой дом в городе. В отличие от замков его не отделяли от города ни ров, ни высокая крепостная стена, ни вообще ничего, могущее затруднить осаду. Создавалось впечатление, будто владетели Грифондола если и боялись, то разве что врагов извне, потому как сам город окружала стена настоящая, каменная. А вот бунты любящих подданных князей почему-то не пугали… если случались вообще.

Тем временем, герцог Оттар заговорил. Голос у него был слегка надтреснутым, а речь, как видно, призвана была вдохновить воинов на новые походы и сражения.

— Доблестные мои соратники! — провозгласил герцог, — верные слуги и преданные вассалы! Веками нашу страну терзали культы, посвященные злобным демонам, и покрывшие ее, словно трупные пятна! Раз за разом эти чудовища в людском обличии приносили в жертву своим мерзким Владыкам наших братьев, сестер и детей. И все больше набирались сил для темных дел.

Известно давно: безнаказанность никогда не приводит ни к чему, кроме еще большей дерзости и злонравия. Не получая возмездия, демонопоклонники решили, будто им дозволено все. Даже опустошать целые города, превращая их жителей в тварей, противных всем богам и живым! Прежний король попускал этой мрази, но мы… мы не будем больше терпеть прислужников Тьмы на нашей земле!

— Да! — нестройным хором воскликнули ему в ответ несколько глоток.

— Я и мы все хотим одного, — продолжал Оттар, — очистить королевство от этой проказы. Очистить целиком, не дав демонопоклонникам отсидеться в каком-нибудь тихом углу и оттуда творить злодеяния. Но страна наша разделена, в ней нет единства с тех пор как умер, не оставив наследника, Адальрад Второй.

И теперь… только вновь объединив государство и сплотившись, мы сможем уничтожить темные культы. Объединение невозможно без короля… и страна получит своего короля! Потому я и поведу вас на Кронхейм — чтобы не дать престолу больше пустовать!

Уже готов был выстрелить Свен; уже Вейдемир, скрепя сердце, собирался обратиться к герцогу с вызовом. Но Оттар Железная Перчатка опередил их обоих: он сам направился в сторону вассала и его дружины… одновременно уходя от выстрела.

— Это все твои люди? Почему так мало? — накинулся герцог на владетеля Грифондола, — нужно больше… где наемники? Где ополчение? И где вассалы, наконец? Неужели нельзя было собрать войско хотя бы вполовину того, что было на Ржавом Поле? Мы не на прогулку собираемся: эта война…

— Эта война — не моя! — отвечал, перебивая, Вейдемир. Из его благородных уст эта фраза прозвучала как нельзя дерзко.

Размахнувшись, Оттар ударил вассала по лицу.

— Эта война нас всех, нахальный полудурок! — прорычал он, — либо люди — либо демоны и их прислужники, третьего не бывать. Попробуешь сейчас отойти в сторонку, и завтра твое княжество выкосит Мор… или что похуже. К тому же ты присягнул мне на верность. Забыл? Поклялся отдать жизнь за меня!

Именно в этот момент Свен решил, что более подходящего случая уже не представиться. Стрела из его арбалета наконец отправилась в свой недолгий полет… и закончила бы его не иначе как в виске герцога Торнгардского, не успей тот рухнуть на землю. Вернее, не подоспей к его светлости один из близстоящих воинов. Завидев летящую стрелу, тот молнией рванулся к Железной Перчатке, отталкивая герцога и сбивая с ног.

А вот вассалу повезло меньше… вернее сказать, не повезло совсем. Еще мгновение назад Вейдемир чувствовал внутреннее облегчение и даже некоторую радость оттого, что сюзерен сам дал ему повод для дуэли. Однако радость эта улетучилась сразу, как только с болью и немалым удивлением князь обнаружил арбалетную стрелу у себя в плече. А затем и стремительно разраставшееся кровавое пятно на рубахе из зеленого бархата.

Теряя сознание от боли, Вейдемир успел ухватиться за последний, явившийся ему образ: огромного черного паука, раскинувшего сети повсюду, до самого горизонта. Голова у этой твари была совсем не паучья, а словно бы снятая с человека… с человека по имени Леннарт Кольм.