Питер Дэвид - Путь к рассвету

Прежде чем родители успели остановить его, Дэвид сделал как ему было сказано. Он собрался с духом и нажал спусковой крючок.

Последствия, однако, оказались совершенно не такими, каких можно было ожидать. Вместо выстрела перед ними в воздухе возникло голографическое изображение, создаваемое потоком света из дула ФПР. Это была молодая женщина, едва прикрытая лоскутками «одежды», очень качественная голограмма в натуральный размер, исполнявшая к тому же танец, который трудно было назвать иначе, чем чрезвычайно призывный.

Дэвид не удержался, чтобы не оскалить зубы в ухмылке.

- Вау! А кто она?

- Боже, хотел бы я и сам это знать, - вздохнул Гарибальди. - С днем рождения, Дэвид.

Деленн громко прокашлялась.

- Майкл… Я бы не сказала, что получать в его возрасте такие подарки…

- Если уж вы собрались пригвоздить своего ребенка к Минбару, то по крайней мере дайте ему посмотреть, что бывает во внешнем мире. Я прав, Джон? - Гарибальди подождал ответа, не дождался и позвал еще раз. - Джон?

Шеридан залюбовался голограммой. С видимым усилием он тряхнул головой, возвращаясь в действительность.

- Да… Конечно.

- Джон! - воскликнула Деленн с таким выражением, будто ее предали.

- Деленн, она совершенно безобидна.

- Безобидна! Она приучит его смотреть на женщин как на существа чисто физические, а не на совершенные творения духовной и… - Ее голос затих, Деленн всматривалась в движения танцовщицы. - Это… живая запись?

- Безусловно, - незамедлительно ответил Гарибальди. - Скажешь еще!

- Но откуда? Хотя нет, пожалуй, я все-таки не хочу этого знать, - поспешно исправилась Деленн.

- Пожалуй, это мудрое решение, - разумно рассудил Шеридан. А затем внезапная мысль осенила его. - О! Еще одно дело.

Он пересек комнату, подошел к шкафу и открыл его. Дэвид с любопытством смотрел, как отец бережно достает оттуда некую урну. С осторожностью, будто опасаясь оступиться и уронить ее, он поднес ее к столу и поставил перед Дэвидом рядом с другими подарками. Дэвид скептически следил за происходящим.

- Это урна, - констатировал он.

- Это верно.

- Что ж… она весьма милая, - игриво сказал Дэвид. - Я прихожу к выводу, что день для меня завершится кремацией, так что… теперь хотя бы есть место, куда я после этого попаду.

Шеридан рассмеялся, а Деленн с горячностью пояснила:

- Это не просто урна. Это подарок от Лондо Моллари.

- Сделанный прежде, чем он превратился в ослиную задницу, - добавил Гарибальди.

- Майкл! - возмутилась Деленн.

- Окей, окей, ты меня поймала. На самом деле он всегда был ослиной задницей.

- Майкл!

- Ох, мама, не надо, пожалуйста. Я что-то не припомню, чтобы ты сама о нем хорошо отзывалась.

- Полегче со своей матерью, Дэвид. И, Майкл, пожалуйста… Если еще хоть раз, - Шеридан сделал рукой горло-перерезывательное движение, а затем повернулся к сыну. - Дэвид… Я знаю, что мы позволили себе несколько менее чем лестных комментариев насчет центавриан в целом и их императора в частности. И Богу ведомо, что Лондо позволил себе несколько раз в жизни сделать необычайно дурной выбор. Но ведь… кто из нас без греха.

- Я, - поспешно отозвался Гарибальди. - Разве я хоть одну ошибку допустил за всю жизнь?

- Конечно, одну ошибку не допустил. Ты их столько наделал…

Гарибальди схватился за сердце, словно замечание Шеридана пронзило его, как шпага. Но Шеридан уже переключил свое внимание на Дэвида.

- Дело в том, что Лондо доставил нам эту урну еще до твоего рождения. Он поведал нам, что центаврианская традиция предписывает вручать эту урну наследнику трона в день его совершеннолетия.

- Словно новогоднюю шарлотку (18)?

Шеридан моргнул.

- Что?

Дэвид тыкнул пальцем в Гарибальди.

- Он сказал мне, что за всю историю только один раз испекли новогоднюю шарлотку. Никто не захотел ее есть. И потому она переходила от одного к другому, в течение всей истории, каждый Новый год.

- Да ты просто целый холодильник информации, Майкл.

Гарибальди усмехнулся.

- Но парню ведь нужно хоть иногда учиться чему-нибудь.

- Да, конечно, и будем надеяться, что он научится, наконец, не слушать тебя. Суть дела в том, Дэвид, что - по крайней мере, в тот момент - никого более близкого к понятию «семьи», чем мы, для Лондо не было. Он чувствовал некую… связь с тобой. Ты для него был кем-то вроде приемного сына, насколько я могу судить. Он прилетел сюда ради тебя и, раз так, то в некотором роде, и ради нас.

- И после этого провел шестнадцать лет в попытках завоевать галактику.