Питер Дэвид - Путь к рассвету

Выдержки из «Хроник Вира Котто».

Фрагмент, датированный 20 января 2278 года (по земному летоисчислению)

Сегодня мы с Сенной вернулись на Приму Центавра. Наше возвращение прошло тихо и незаметно, чего, в общем-то, и следовало ожидать. Мы все еще продолжаем хоронить погибших, и естественно, возникли определенные сложности с обеспечением должного уровня встречи того человека, который должен стать следующим императором.

Хотя пожары давно потушены, но разрушения остались. И запах горелого мяса по-прежнему висит в воздухе; Я пытался глубоко вздохнуть, но легкие рефлекторно выбрасывали все обратно. Первое, что я сделал по прибытии, это прошелся по улицам Примы Центавра, чтобы своими глазами увидеть разрушения. Мне казалось, что я блуждаю по городу-призраку, хотя призраки уже и начали оправляться после пережитого. Люди смотрели на меня рассеянно и безучастно. Несмотря на мое кратковременное появление в виде гигантской голографической проекции, похоже, никто не мог узнать меня. Я еще не облачился в белый мундир. И не знаю, когда это произойдет. Думаю, нашему миру, нашему народу предстоит долгий путь, прежде чем мы сможем снова позволить себе облачиться в традиционные одеяния прошлого.

Дворец, конечно, остался нетронутым. Естественно. Для Дракхов он стал символическим оплотом их влияния, вторым по значению после сооруженной по их проекту Вертикали Власти. Шеридан как-то показал мне изображение мерзкой башни. Их строят на Земле в пустынях насекомые, и башни кишат внутри этими противными созданиями. Именно такова была и Вертикаль Власти: термитник, в котором кишели паразиты, заполонившие Приму Центавра. Мы уничтожили этот термитник. Но, как и любые насекомые, обитатели нашей башни, уцелевшие после ее разрушения, в ответ ужалили нас. И нам теперь понадобится много времени, чтобы прийти в себя после их ядовитого укуса.

Я вернулся с Минбара не с пустыми руками. В грузовом отсеке шаттла, доставившего нас на Приму Центавра, находились подарки, которые Шеридан и Деленн любезно предоставили мне… книги и некоторая мебель, включая несколько столов, стульев и большой гардероб. Старинный и украшенный в минбарском стиле. Их щедрость просто удивительна.

Я провел несколько первых совещаний со своими министрами. Я намерен назначить Генерала Рийса Министром Внутренней Безопасности. Он заявил мне, что не имеет ни малейшего желания занять такой пост. Тем больше оснований назначить именно его.

Когда я прибыл во дворец, меня там ждал Дунсени, и с ним были Касо и Ренегар. Ренегар вручил мне кристалл, на котором, когда я просмотрел его, оказалось записано послание от Гвинн и Финиана. Оба они выглядели… усталыми. Будто происшедшие события потребовали от них слишком многого. Не могу их за это винить; мне кажется, все мы сейчас выглядим нисколько не лучше. Но сам факт, что они не просто люди, а техномаги, должен был бы, мне кажется… ну, защитить их, что ли, от усталости.

- Все кончено, Вир, - сказал мне Финиан. - Но с другой стороны, все только еще начинается. И мы оба, Гвинн и я, хотели бы, чтобы ты знал… Если опять возникнет чрезвычайная ситуация… Если, будучи императором Примы Центавра, ты столкнешься с еще какой-нибудь катастрофой, пытаясь собрать воедино разбитые останки вашей республики… короче говоря, если возникнет ситуация, в которой потребуются таланты техномагов… То мы оба, Гвинн и я, хотим, чтобы ты знал…

- О нас можно забыть, - закончила вместо Финиана Гвинн.

Картинка померкла, а я не смог удержаться от смеха. Нужно отдать им должное… техномаги обыкновенно выражаются так завуалированно, зашифрованно, что мне было даже приятно убедиться в их способности высказываться при необходимости совершенно прямо и нелицеприятно.

Когда день близился к завершению, я обнял Сенну и стал наблюдать, как солнце на горизонте окрашивается в красный цвет. Так много нужно сделать. Столь многим вопросам нужно уделить внимание. И я вдруг заметил, что мои мысли обратились к Тимов, изгнанной жене Лондо. До нас дошли слухи, что она тихо преставилась, после долгой болезни. Она продержалась гораздо дольше, чем предсказывали, основываясь на всем своем опыте, все доктора. Она умерла именно в тот самый день, когда погиб Лондо. С одной стороны, нет никаких разумных причин полагать, что она каким-нибудь образом узнала о гибели мужа. С другой стороны, учитывая ее строптивость, вполне возможно, что она просто оказалась настолько упряма, что не могла себе позволить умереть раньше Лондо.