Андрей Посняков - Сокол. Трилогия

Тут уж скривился Макс:

– Вот угроз только не надо, ладно?

Его никуда не заперли – да и трудно было бы кого-либо куда-либо запереть во время походного марша, – даже не связали, как, впрочем, и остальных подозреваемых. Выстроившаяся двумя колоннами тысяча Усеркафа спешно продвигалась вдоль реки к северу на соединение с передовыми отрядами фараона Ка-маси.

Дела для южной коалиции в последнее время складывались вполне удачно: власть фараона Уасета уже признали почти все верхние номы, войско продвигалось в дельту, почти не встречая сопротивления, – уставшие от произвола захватчиков люди радостно приветствовали избавителей.

Первой шагала легкая пехота – лучники, метатели дубинок и дротиков. Дальше следовали основные силы в лице вооруженных мечами и копьями щитоносцев, за ними неспешно катили колесницы и обоз – волокуши с припасами – в сопровождении охранения.

Войско двигалось по неширокой дороге, проходившей по валу параллельно реке. Временами приходилось останавливаться и ремонтировать разрушившийся участок либо перетаскивать колесницы и волокуши на руках.

Максим шел в раздумьях, от которых его не могли отвлечь даже веселые россказни шагавшего рядом тезки. Кто? Кто из них предатель – Сути или Ментухотеп? Вот вопрос, над которым и размышлял сейчас Макс. И чем дольше думал, тем больше склонялся к кандидатуре Ментухотепа. Ну конечно же – что тут думать-то? Ведь именно Ментухотеп и организовал тот, оказавшийся столь удачным побег! Это он и подбивал на него всех, а Сути… Сути, похоже, было все равно.

Значит, Ментухотеп. Больше просто некому, ну не Ах-маси же – этому-то какой прок в предательстве? Да и юн еще.

Скосив глаза, Макс обозрел смеющегося над собственным рассказом подростка и, повернув голову, поискал взглядом Ментухотепа. Сотник, как ему и положено, шел чуть позади, во главе вверенного ему отряда. В блестящем, с завязками, шлеме, в панцире из широких перекрещенных повязок, с серповидным мечом хепешем и острой секирой за спиной. И меч такой, и секиру Максим когда-то видал в Лувре.

Ладья солнечного бога Ра, все больше (особенно в верхних номах) отождествлявшегося многими с Амоном, уже подбиралась к концу своего дневного пути, отражаясь в изжелта-голубых водах реки жарким пылающим шаром. Низкое бледно-медное небо дышало зноем, от него не спасал даже северный ветер.

Позади вдруг послышался скрип колес – тысячник Усеркаф, проезжая на сверкающей колеснице, пристально оглядывал свое войско. Потом, проехав вперед, к лучникам, жестом велел вознице остановиться. Повернулся, махнул рукой:

– Привал!

Расположились тут же, на берегу. Кто-то сразу побежал в воду – смыть дорожную пыль, нарвать сладких стеблей тростника и, если повезет, поймать серебристую рыбу. Повсюду слышался смех, спешно разворачивались шатры, натягивались разноцветные пологи. Звонко трубя в трубу, побежал по отрядам вестник – созывать на совет сотников.

Макс усмехнулся: началось, что ли? Вероятно, именно сейчас Панхар и жрец Усермаатрамериамон претворят в жизнь подсказанный им план. По крайней мере сейчас самое удобное для того время. Пока все свои, пока не соединились с войском фараона.

Обозрев собравшихся, Усеркаф кивнул всем на разостланные под широким пологом циновки и предоставил слово Панхару. Тот битый час распространялся о всякого рода проблемах типа нечищеного оружия или «гнусных немытых рож, весьма похожих на хека хасут».

– Воистину вскоре мы соединимся с войсками благого царя Уасета, – поддержал заместителя Усеркаф. – И, клянусь Амоном, вовсе негоже предстать перед ним этакими грязнулями. Все должны выглядеть как на параде! Виновные отведают палок.

– Так, командир. – Панхар удовлетворенно качнул головой и, желчно усмехнувшись, осведомился, чья караульная смена придется на раннее утро. Как будто не знал!

– Моя, уважаемый Панхар, – став на ноги, быстро поклонился Сути.

– А до тебя?

– Каиб и Ментухотеп.

– Каиб, Ментухотеп и ты, Сути, останьтесь, остальные свободны, – с согласия Усеркафа распорядился Панхар. – Займитесь, заклинаю вас именем Гора, настоятельно займитесь внешним видом ваших воинов, больше напоминающих сейчас бродяг, нежели людей, волею богов несущих в дельту свет скорого освобождения от захватчиков!

Покинув совет, «Джедеф» и его юный приятель расположились в тени пальмы. Ах-маси тотчас же задремал, давая отдых своему уставшему языку, а Макс привалился спиной к стволу и задумался. Явно Панхар со жрецом что-то замыслили на раннее утро. Решились-таки на подставу! Давно пора. Жаль только, неизвестно, что они придумают для него, Максима. Уж наверное, изобретут какую-нибудь заковыристую пакость – жрец на такие штуки мастер.