Тэд Уильямс - Скала прощания

Вамманак слушал жену в нетерпении. Как только Джирики кончил передачу ее слов. Пастырь заверил, что время для подобных приключений неподходящее, ибо прошедшая зима была ужасной и к тому же наблюдается зловещая активность риммеров. Он поспешил добавить, что, конечно, Саймон и его товарищи — второй житель долин и уважаемый Джирики — могут оставаться здесь сколько хотят в качестве почетных гостей и что если они с Нунуйкой могут что-то сделать, чтобы скрасить их пребывание в Йикануке, стоит только попросить.

Не успел Джирки переложить эти слова на вестерлинг, как Саймон в нетерпении обратился к Джирики.

— Да, — сказал он. — Да, есть нечто, что они могут сделать, — это освободить Бинабика и Слудига, наших товарищей. Освободите наших друзей, если хотите оказать нам услугу! — громко заявил он, повернувшись к укутанной в меха парочке напротив, которая рассматривал его, не понимая. Его громкий голос вызвал встревоженное бормотание троллей, собравшихся вокруг помоста. Преодолев накатившую дурноту, Саймон подумал, не зашел ли он слишком далеко, но на мгновение ему стало все равно.

— Сеоман, — сказал Джирики, — я обещал себе, что буду переводить дословно и не стану вмешиваться в твой разговор с правителями Йиканука, но сейчас я прошу тебя об одной услуге: не проси у них этого, пожалуйста.

— Почему?

— Пожалуйста, сделай мне одолжение. Я потом объясню. Прошу тебя, поверь мне.

Саймон не успел сдержать гневного взрыва.

— Ты хочешь, чтобы в угоду тебе я предал друзей!? Разве я не спас тебе жизнь? Разве ты не вручил мне Белую стрелу? Кто из нас кому должен?

Еще не закончив, он уже сожалел о сказанном, боясь, что между ними возникнет непреодолимый барьер. Глаза Джирики прожгли его. Публика занервничала и стала переговариваться.

Ситхи опустил глаза:

— Мне стыдно, Сеоман. Я слишком многого прошу.

У Саймона появилось такое чувство, будто он камнем летит в грязную лужу. Как ему хотелось просто лечь и ничего не знать!

— Нет, Джирики, — вырвалось у него. — Мне стыдно, стыдно за то, что я сказал. Я идиот. Спроси у них, можно ли поговорить завтра. Мне плохо, — вдруг все поплыло перед глазами, пол пещеры закачался. Пламя светильников заколыхалось, как от сильного ветра. Колени Саймон подогнулись, и Хейстену еле удалось удержать его на ногах, подхватив под руку.

Джирики быстро повернулся к Вамманаку и Нунуйке. По шеренгам троллей прокатилась волна зачарованного ужаса. Не умер ли этот житель равнин, похожий на аиста с красным хохолком на голове? Может быть, такие длинные тонкие ноги не в состоянии долго поддерживать его вес, предположили некоторые. Но почему тогда два других утку стоят и не падают? Качали головами, шепотом обменивались догадками.

— Нунуйка, самая зоркая из зорких, и Вамманак, самый уверенный из всех правителей, юноша еще болен и очень слаб, — Джирики говорил негромко, и многие, привлеченные его мягким голосом, наклонились вперед. — Я прошу о благодеянии в знак первородной дружбы наших народов.

Охотница склонила голову с легкой улыбкой.

— Говори, Старший Брат, — сказала она.

— Я не смею вмешиваться в ваше правосудие и не стану этого делать. Я только прошу, чтобы суд над Бинабиком из Минтахока приостановился до тех пор, пока его товарищи, включая юношу Сеомана, не получат возможности выступить в его защиту, и то же касается риммерсмана Слудига. Я прошу этого во имя Луны, женщины, которая является нашим общим корнем. — Джирики слегка поклонился, но с достоинством, исключавшим какое-либо подобострастие.

Вамманак постучал пальцами по древку копья, с тревогой взглянув на Охотницу. Наконец он кивнул.

— Мы не можем в этом отказать. Старший Брат. Да будет так. Через два дня — когда юноша окрепнет. Но даже если бы этот странный молодой человек привез нам зубастую голову Игьярика, притороченную к седлу, даже это не изменило бы того, что должно быть. Бинабик, ученик Поющего, совершил тяжкое преступление.

— Так мне сказали, — ответил Джирики. — Но не только смелые сердца кануков завоевали им уважение ситхи. Мы ценим также и доброту троллей.

Нунуйка прикоснулась к гребням в прическе, взгляд ее был жестким.

— Добрые сердца — не помеха правосудию, иначе все потомки Шедды, ситхи так же, как и смертные, вернутся в снега нагишом. Бинабика ждет суд.

Принц Джирики кивнул и отдал еще один краткий поклон, прежде чем повернуться. Хейстен почти волоком вытащил спотыкающегося Саймона через кратер, мимо охваченных любопытством троллей наружу, на холодный ветер.