Пол Спенсер: Под пальцами богов

— Пива перед ужином, Барлач? — спросил Волк. Он сбросил плащ и стоял, облаченный в черное. Единственная тяжелая складка распахнулась, когда он поворачивал голову, и его глаза побелели под темными бровями.

— Я жажду, как раскаленное жерло, — сказал Барлач. Волк обернулся ко мне, изогнув одну бровь. Я помотала головой.

— Сначала вымоюсь. Потом спущусь к вам, — объяснила я.

Когда они выходили, я впервые оценила их рост. Барлач был ниже меня дюймов на шесть, что составляло не больше пяти футов и трех дюймов, но шире и массивнее, как говорится, крепче сшит; Волк был на фут выше друга и самый худой мужчина из всех, кого я когда-либо видела. Они являли собой странную пару.

Когда дверь за ними закрылась, я повернулась к тазу и кувшину, не уставая удивляться тому, что делала. Неужели я, в самом деле, спятила? Теперь я была отлучена от церкви; первый лунный свет убьет меня. Я не должна была больше молиться Госпоже — мне следовало упасть на колени, дрожа и плача, умолять Главную Звезду вступиться за меня… Вместо этого, я спокойно смыла пыль с лица, размышляя над тем, что бы сказал высокий мужчина с лучистым взглядом, если бы узнал, что я девушка. И что бы он потом сделал.

Я взглянула на дверь. Плотно закрыта. Я вся была перепачкана пылью, поэтому решила рискнуть и вымыться. Я сняла мягкую тунику, затем, бросив еще один взгляд на дверь, рубашку и холщовые трусики, которые были под ней. Холодная вода заструилась блаженством по горлу и плечам; я дотянулась до мыла и принялась смывать остатки пыли.

Я закончила, ополоснулась, и подумала о полотенце, когда торопливые шаги послышались из коридора. Я пыталась ухватиться за край полотняной ткани в тот момент, когда дверь распахнулась.

— Волк, у тебя есть… — начал рыжеголовый и поперхнулся. Он уставился на меня, вбирая то, что видел, затем шагнул внутрь. Я почувствовала, как краска стыда заливает мои лицо и плечи; беспомощная, я стала смотреть на него, почти гипнотизируя.

— О боги, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Теперь плохи твои дела, моя прелесть. Волк давал клятву, он не может быть тебе полезен. Почему бы тебе не сделать этого со мной?

Я никогда не видела подобного выражения. Обернув концы полотенца вокруг себя, я с трудом пролепетала:

— Пожалуйста — ничего такого! Я не буду — я не должна…

— Или ты собиралась зарезать его ночью? — он пристально посмотрел на меня, нахмурив брови. Затем его морщины разгладились, и вернулось прежнее, более пугающее выражение. — Нет, ты не могла. Иди сюда, — попытался он уговорить меня, делая шаг вперед. Я отступила, хотя мои колени грозили подкоситься. Безоружная и полуобнаженная, я была охвачена паникой.

Вновь шаги по коридору, легкие и быстрые. Дверь отворилась, и появился Волк. Он мельком взглянул на меня, потом на Барлача, затем снова на меня; сдвинув брови, он зашел в комнату и закрыл дверь. Ужас сменился отчаянием. Я ошиблась в нем, здесь был мой конец; насилие, позор, и за ними падение на вертикальный меч.

Потом его взгляд прояснился. Мелькнуло понимание. Он взял Барлача за плечо и повернул его лицом к двери.

— Извольте одеться, мадмуазель, — произнес он спокойно. Сердце билось, колени дрожали, но я вытерлась и повиновалась, борясь с прилипавшим полотном и заскорузлой от пыли шерстью. Наконец, я сказала:

— Все. Можете повернуться.

Мой голос звучал жалко даже в моих собственных ушах. Он выпустил Барлача и встал ко мне лицом. Я ощутила, как снова стала пунцовой.

— Я буду ночевать в конюшне, — бросил он грубо и направился к своим тюкам. — Будет лучше, если завтра ты уедешь раньше нас. Я не спрашиваю твоего имени, чтобы оно не дошло до ушей твоих настоятелей.

Меня шокировал его тон, но он не мог выдерживать его долго, да и его глаза жили другой жизнью. Я уже утратила все приличия, что могло быть больше?

— Я поеду с тобой, — выпалила я. Он посмотрел на меня, его лицо было по-прежнему безучастным. Барлач издал противный смешок.

— Я же говорил тебе, дорогая, Волк без пользы для тебя. Давай сделаем это со мной.

Волк бросил сумки и влепил ему затрещину. Барлач отлетел к двери, утирая рот и озираясь с испугом. Волк обернулся ко мне с тем же безразличным видом.

— Мы не для таких, как ты. Я… я под следствием по делу сношения с Тьмой, Барлач… — Он запнулся и бросил взгляд на рыжеголового, тот усмехнулся неодобрительно.

— Ты бы видел деревню, в которой мы прожили шесть месяцев, — сказала я.

— Твоя покровительница умерла? — спросил он чуть мягче. Я кивнула. Снова возникла пауза. Барлач поднялся на ноги.