Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

От лесного однообразия, дальней дороги и отсутствия удобств Двести-семидесятую всегда клонило в сон. Вот и сейчас, под вечер, она уже выбилась из сил и устроилась в сухом тихом овражке, гадая, к каким Подземным ей сдались эти горы. Но приказы она слушала и исполняла неукоснительно, полагаясь на опыт и мудрость Первых Пяти Властителей. В горы, значит — в горы.

Единственное, чего она не могла принять — это факта, что Цепь, их великая Цепь, опутавшая всю страну, спустившаяся в пещеры, держащая в постоянном напряжении не-серых — разваливается. Превращается в тонкую горную цепочку…

С юных лет её учили, что её жизненная цель — служить государству серых и делу Властителей. А если цель жизни ясна, то незачем искать ещё. Смотреть, доносить, исполнять приказы, пресекать неугодную деятельность не-серых. Даже если сама умираешь, даже если ради сведений надо опуститься в подземелья или очаровать кого-то из Наземных.

Женская честь — ничто в сравнении с честью разведчика. Лишние эмоции — ничто сравнении с гордостью за выполненный долг.

И если раньше система серых мелко тряслась от слухов, что всё изменится с возвращением Шестой, то теперь она начала вовсе разваливаться от неожиданных приказов.

Двести-семидесятая уснула без амулета, взлетела выше тонких оборванных нитей Цепи…

…В зияющей дыре над тёмным лесом кружился золотой вихрь, жгучий, резкий, уносящий в себя души тех, кто в это время был во сне… От Цепи отлетали яркие всполохи и исчезали в этом жестоком круговороте. Он отбирал их души, он питался ими.

«Всё кончено…»

Тело сделало последний вздох и расслабилось. Из носа тонкой струйкой выбежала кровь. И тут же запеклась на холодеющей впавшей щеке…

На втором этаже замка царил хаос: разбросанная одежда, пустые бутылки, обглоданные кости. Женский смех и мужская ругань.

Три оставшихся Властителя справляли поминки по Надежде и Вильхельму, заодно отмечая исход серых в горы, а также йоль, масленицу, хэллоуин и новый год. В дрова пьяный Йорген сидел рядом со спящей девушкой, к которой даже не притронулся, и обещал ей найти сбежавшую мерзавку Эстелиель…

После очередной громкой отрыжки Властителя душа девушки растворилась в золотом вихре, как души спящих в это время серых.

Анриель стоял навытяжку перед светлой целительницей Ауре'Таурель Рилией'Тари, жмурясь от ещё высокого солнца и изредка косясь на двух внушительного вида т'тирмонов. Королева кошачьей походкой текла мимо, всячески выражая недовольство:

— Говоришь, жил с серой? И сама ушла, и Ключ увела?

— Да, светлая Ауре-…

— Говоришь, вылечил, но не удержал… И мне придётся самой топать по его следу?

— Д-да, моя…

— Говоришь, взял только слабый слепок ауры? Только поцелуем?

— Да…

— И до койки не дотащил, чтобы аура была чётче?!

— Не успел… — шептал т'умбар.

— Не успел?.. Или не захотел об мужика мараться? Долго от поцелуя-то отплёвывался?

Анриель сощурился ещё сильнее, перед его глазами замелькали яркие золотые искорки. Целительница подошла к нему вплотную, загородив солнце, дохнула жасмином. Сказала тихо, чтобы стража не услышала:

— Ненавидишь меня?

— Что Вы… как я могу… — интонация эльфа была ровная, сощуренные карие глаза смотрели в упор, не мигая.

— Ненавидишь, — по лицу Тари чиркнула тонкая усмешка. — Твоя Ориелен всё равно не любила тебя… Что ты мог ей дать? Домик с огородиком?

— Вы послали её на смерть, — тон ровный, но пальцы дёрнулись.

— Завидная осведомлённость… — Тонкие брови королевы с искренним удивлением и насмешкой взлетели вверх. — Она отдала свою жизнь ради сохранения наших! Она была воительница, а не домашняя прислуга! Вы никогда не смогли бы ужиться. — Тари наслаждалась произведённым эффектом и впитывала его ярость. — Впрочем, ты можешь ненавидеть меня сколько угодно. Отдавай мне слепок и оставайся здесь дальше. Ты мне больше не нужен!

Парень громко втянул носом воздух, в светло-карих глазах блеснули золотые всполохи. Он слегка наклонился и прильнул губами ко лбу целительницы. Та тихо прошипела: «Терпеть не могу это делать», потом отпрянула и демонстративно вытерла лоб ладонью. Сфокусировала мутный взор, проследила ей одной видимый тонкий след ауры Зоопарка. Решительно и легко направилась в ту сторону, за ней последовали охранники.

Анриеля била дрожь. Он мешком рухнул на колени, призрачная пыль облепила его: глаза слезились, в горле першило и сохло.