Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

В какой-то момент Грим остановился, удивлённо разглядывая книгу в ярком переплёте.

— Что в архиве тамплиеров делает «Конёк-Горбунок», и почему я его не видел раньше?.. Хм! Там вроде рецепт был как раз для нашего случая… — Он пролистнул книгу в конец и зловеще усмехнулся. — Спрашиваю чисто для проформы: есть предложения?

Эльф покачал головой.

— Мне не с-знакома эта магия, кхолдун.

— Замечательно! — развеселился Грим. — Тогда притащи мне сюда ведро воды. Вот где хочешь, там и добывай. Раз насос мне рас…, будешь теперь заместо него. Что зыркаешь? Тут написано русским по белому: две воды, одно молоко. Молоко я, так и быть, предоставлю. А ты марш за водой, пока я не передумал. Речка справа по курсу от выхода.

Было странно наблюдать столь резкую перемену настроений. Грим явно что-то задумал. Но он сейчас был главным в замке, и Лорешинад, подхватив указанное ведро, отправился на поиски воды.

Вернувшись, эльф обнаружил перед замком костер, вокруг которого прохаживался Грим, поигрывая большой ложкой. Над огнем на треноге стояла кастрюля, от которой шёл аппетитный мясной запах. Вблизи оказалось, что колдун зачем-то нацепил фартук с изображением едва одетого женского тела.

Стоило Лорешинаду поставить ведро на землю, Грим задумчиво покосился на кастрюлю, облизнулся, вытер руки об женские бёдра и сообщил:

— Менестрель у нас и так был не очень упитанный, а тут постарел еще… Эх, тяжела и неказиста жизнь колдуна-неофашиста…

— DOS UKT CAL?! [41] Ты его ешь? (дроу) - Секунду эльф ошалело осмысливал происходящее, потом бросился на Грима, забыв о клинках…

Еще через миг вин`эсс обнаружил, что обе его руки заломлены каким-то хитрым приемом, а он сам, не в силах пошевелиться, смотрит вверх… на Пашку, мирно висящего на фоне тускнеющих звёзд.

— Я же предупреждал, — прошипел на ухо Грим, — будь готов ко всему, ушастый.

— Кхто тхакой неофаш-шист? — прохрипел эльф.

— А, не бери в голову, — уже обычным голосом ответил колдун, выпуская противника. — Просто уясни, что ты мне не нравишься.

— Вс-заимно, — подтвердил Лорешинад, разминая суставы.

Грим тем временем спустил на землю менестреля, снял с огня одну кастрюлю и поставил другую, наполнив её из ведра.

— Перекусить не желаешь, а? — хмыкнул он, приземлившись у кастрюли с мясом. — Не боись, тушёнка это. Я ещё не настолько псих, чтоб человечину жрать.

Эльф понял, что действительно голоден. Однако к еде подсел с опаской.

Через несколько минут вода вскипела. Грим поднялся и добыл откуда-то из-под фартука непрозрачную белую бутылку. Свинтил крышку, отхлебнул, скривился:

— Ванильный. Не люблю. Ладно, ушан, бери ведро, пошли заканчивать этот цирк.

Пашка лежал в отдалении, старческое лицо освещал туман рассвета.

Грим с ходу вылил на бедолагу содержимое бутыли, в воздухе расплылся запах йогурта. Тут же подлетела кастрюля и выплеснула кипяток. На мгновение Лорешинад потерял контроль над телом и довершил дело, окатив менестреля водой из ведра.

Эльф уже собрался возмутиться, как спящий старик-Пашка выгнулся дугой, опершись на ноги и голову, стал ссохшимися губами хватать воздух. Суставы хрустнули, пальцы судорожно вцепились в траву. Вскоре он начал потихоньку расслабляться, опускаясь. Маленький старичок превращался в юношу, седина медленно сходила с чёлки, веки закрытых глаз становились гладкими. Когда превращение завершилось, на земле лежал всё тот же четырнадцатилетний менестрель. Он тихо вдохнул и спросил, всё ещё зажмурившись:

— Не пойму, мне жарко или холодно? И почему я вообще на улице?.. И голый?!

— Последствие случайных связей, — ответил Грим. — Кстати да, ты, может быть, уже мужик. Только я твою бабу выгнал: вы пили чай и методично доедали моё варенье, а я ягоды собирал пол-лета. Я обиделся и в честь этого дарю тебе фиговину и отправляюсь спать.

Он снял с себя фартук, накинул его на Павла, во все глаза уставившегося на колдуна и пытавшегося вспомнить какое-то варенье. Задумчиво буркнул что-то вроде «Бывает…» и исчез внутри замка, оставив лежащего юношу недоуменно и с подозрением коситься на эльфа.

— Вечщером рас-скашешь историю про Агапку ещё раз, sunduri, — устало попросил тот, опускаясь на землю у костра, после чего моментально заснул.

Предоставленный сам себе менестрель оглянулся вокруг, взлохматил чёлку, попутно с интересом изучив несколько оставшихся седых волос, и спросил у пробегавшей мимо чёрной белки: