Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

Он.

Будет.

Мстить.

«Танец не закончен!..»

— Ориелен, могу ли я принять твой меч? — голос глухо отдавался в ушах, еле сдерживаемая ярость кипела, наполняя его азартом.

Девушка взглянула на него с неуловимой тоской:

— Да. Пусть он хранит тебя… — она надолго замолчала. Дождь кончился, ясная свежесть заливала лес, бодрила рассудок.

— Я хотела попросить тебя… — она осеклась.

— Да, моя Ориелен! Всё, что угодно!

— Отпусти меня… Я хочу спокойно уйти в Мир Духов…

— Но я…

— У тебя ещё будет счастливая семья… — тоска в её голосе рвала сердце на миллиарды маленьких звёзд. — Я могу ответить на любые твои вопросы… пока… не взойдёт солнце…

Мысли вихрем носились в его голове, выбирая самое важное. Он не мог, не должен был отпустить её. Но так будет лучше. Для них обоих… Не найдя ничего умнее, он выдохнул:

— Кто такие серые?

Она подняла глаза… тишину разорвал гитарный перебор из открытого пашкиного окна.

— Не спитс-ся этому wanre! [34] Ученик (дроу) — в сердцах бросил эльф на уже ставшей привычной смеси языков, гневно глядя на распахнутые рамы, будто это могло урезонить или пристыдить менестреля.

Когда он опомнился и опустил голову, тумана уже не было.

— Я буду помнить тебя, Ориелен! — прошептал он.

За дальними горами занималась грустная, тоскливая заря…

Из окна шелестел Пашкин голос:

Ведьма поднималась по тёмной винтовой лестнице к личным покоям. Шустрые молчаливые слуги молниеносно исчезали при её появлении. На втором этаже от лестницы вела анфилада комнат. Надежду всегда раздражала эта европейская мода: комнаты были проходными, в каждой — две двери, коридор отсутствовал. В таких комнатах невозможно было уединиться, скрыться, создать свой маленький уютный мирок. Она, с рождения жившая в алтайской избушке, долго не могла привыкнуть к такой открытости и затребовала себе и дочери самые дальние комнаты. Самые маленькие. Деревянные кровать, сундук и стол, на стене зеркало. И вид из окон на закаты западного побережья.

Проходя последнюю из комнат мужчин, она остановилась. По щелчку пальцев рядом выросла молчаливая фигура служанки.

— Передайте Ближним, пусть пошлют Двести-Семидесятую обратно в то звено, где сейчас Четырнадцатый. Он там один остался… — Добавила она негромко, будто себе. — И передайте, что я прослежу за её перемещением.

Служанка молча испарилась. Надежда вступила в свою комнату. Закрыла дверь, подошла к зеркалу. На него слуги прикрепляли письма, если хозяйки не было дома. На этот раз она обнаружила лист древовидного папоротника. Стоило только прикоснуться к листу, как на нём проявились буквы: послание светлой целительницы предназначалось только ей. Ведьма пробежала глазами строки, сморщилась, разорвала лист, швырнула в камин:

— Почему я узнаю всё от эльфийских королев, а не от своих подданных?!

Она прошла к окну, взглянула на угли догорающего заката над спокойным океаном.

— Впрочем, — начала успокаиваться она, — это всего лишь домыслы Наземной правительницы… Все ополчились на мою дочь. Либо кто-то сильно подставляет её, либо я не хочу видеть её предательства… Чем я заслужила её предательство? — по щеке скользнула старческая слезинка.

Эти минуты слабости властительница могла показывать лишь закатному солнцу. Наконец, она взяла со стола кувшин и сполоснула пылающее лицо прохладной водой. Мысли начали проясняться, разбушевавшиеся не по уставу чувства — уходить на второй план. В этом мире должен господствовать только разум. А чувства… чувства и породили её непутёвую дочь. Непутёвую, но любимую.

Надежда-Эстель тихо подошла к двери в комнату дочери. Оттуда не доносилось ни шороха.

«Может, её там нет? А она всё ещё на балконе?»

Правительница приоткрыла дверь. В сумерках рождающейся ночи на лежанке спала Эстелиель, по-детски поджав руки и ноги. Изо рта тянулась ниточка амулета.

«Долго, наверно, спит. Далеко ушла».

Надежда притворила дверь и, почти не осознавая своих действий, последовала за дочерью в мир сновидений… Она вознеслась выше золотой Цепи, догоняя закатное солнце, уходящее за горы в пустыню песка и океана. Цепь была почти пуста: сумерки — время смены докладчиков. Именно в сумерки всегда происходит всё самое преступное… Надежда быстро отыскала душу дочери и полетела подглядывать её сны.