Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

Из зала послышался звук бьющегося стекла, мат и женский визг.

— Драка! — оживились девочки. — Пойдём смотреть!

Парень вместе с ними высунулся на сцену.

Их ожидания опять не подтвердились. Лёгкая потасовка. Юноша выволок на сцену стул, за что был крыт матом из-за кулис, и стал тихонько напевать:

На верхних уровнях, возле барной стойки продолжалась толкотня. Похоже, кто-то из посетителей примотался к «иностранцу».

Очкарик наконец не выдержал, и… что-то сделал. Со сцены было плохо видно, но это «что-то» оказалось действенным: один из местных замер, затем рухнул назад. На груди упавшего проявлялась белая полоса.

В ту же секунду очкарик оказался на середине зала, провернулся вокруг своей оси и остановился, раскачиваясь. Правой рукой снял и отбросил шляпу, обнажив неровные белые волосы. В тот момент, когда он снял очки, засунув их за пояс, в левой руке блеснула то ли короткая сабля, то ли длинный нож. Второй такой же клинок покинул ножны на спине. Толпа отхлынула.

— В чщём дело, Рас-зные? — шипящий голос добрался даже до сцены. — С-здесь рас-зве не ме-сто для тханцев?

— Ты что сделал с Дроном, гомик мелированый?! — выкрикнул кто-то. — Из него ж сосульки растут!

— Не понимаю, — ответил незнакомец, не прекращая движение. — Но у этого чщеловека была с-слишком горячщая кровь. Эй, sunduiri! Играй что-нибудь быс-строе! Ну ше! Начщинайтхе, покха я один!

И начался форменный беспредел. «Анархисты», похватав что попало, с рёвом ринулись на беловолосого.

В первые же секунды драки слегли трое «анархистов». Причем слегли от ударов своих же. Размытый силуэт метался по залу, избегая атак пьяных противников. Количество которых стремительно сокращалось.

«Захренеть и не встать», — подумал юноша, завороженно наблюдая этот локальный «апокалипсдец».

Тут всеобщую какофонию перекрыл «глас» Кипелова из динамиков:

Машина смерти сошла с ума, Она летит, сметая всех. Мы увернулись на этот раз, Ушли по белой полосе. Мы здесь сегодня, А завтра будем там, Где тошно от огня чертям. Мы будем драться на земле, Под солнцем и в кромешной тьме, Мы будем драться в небесах, Мы будем драться до конца…

«Звукач тут сволочь, но чувство юмора имеет…» — пронеслось в мозгу юноши.

Тем временем из подвала вылетели качки, сидевшие с беловолосым, и драка перешла на новый уровень. Летали стулья, трещали кости (иногда и наоборот…), визжали девки… и над всем этим гремело:

…Мы будем драться на земле, Под солнцем и в кромешной тьме, Мы будем драться в небесах, Мы будем драться до конца…[2]

…В какой-то момент брюнет из троицы крикнул:

— Харэ на сегодня! Хватай ушана и ходу!

Качок в пятнистой кофте тут же перехватил вошедшего в раж беловолосого (при этом едва разминувшись с клинком), что-то крикнул ему, и они стали прорываться к выходу. Который, впрочем, никто не закрывал. В этот момент всеми забытого «менестреля» посетило то же ощущение, которое заставило его сегодня прийти в клуб.

«Идти за ними? Ладно…»

Юноша побежал так быстро, насколько позволяла гитара без чехла и лежащие вокруг тела. Крови почти не было — были кристаллики красного льда. Высокий худой парень, мирно стоящий возле входа, пропустил и его.

Сквозь занавес дождя еле проглядывала раздолбанная в хлам «девятка». Вся троица влетела в машину, та взревев, дёрнулась с места, но заглохла.

— Я подтолкну! — крикнул парень, пытаясь удержать под мышкой гитару.

«Пятнистый» тоже выскочил, бросил: «Влезай», за шкирку впихнул парня на заднее сиденье так, что тот повалился на зашипевшего беловолосого, толкнул машину и запрыгнул обратно.

— Какого хрена, Сайлас?!! — вскричал сидевший за рулём брюнет. — На фиг ты эту мелочь сцапал?!

— Я не мелочь! — огрызнулся юноша. — Мне уже четырнадцать!

— Не колышет! Пшёл вон из тачки!

— …xuil usstan, sunduiri! [31] …с меня, менестрель! (дроу) — прохрипел снизу «иностранец».

— Всем. Молчать! — уверенно приказал «Пятнистый». — Для начала, парень, слезь как-нибудь с нашей «машины смерти» по имени Лорешинад.