Энгус Уэллс - Гнев Ашара

Он почувствовал себя так же, как тогда, когда Бедир поведал ему о Писании Аларии: возникло только больше вопросов, но не ответов, явилось больше сомнений, нежели уверенности, и вот он ломает голову, видя свою цель, но не путь, который к ней ведет. Затем он вспомнил другого учителя и применил мудрость Тепшена Лала, чтобы очистить ум и сосредоточиться на предстоящем бое. Кедрин последовал за Бедиром во двор перед тайным ходом, выводящим на север. Факелы, которым здесь полагалось гореть, теперь были потушены, а ночь темна и прохладна, хотя в ней уже не было той непроглядной темени, которую насылал Посланник Ашара. Принц видел людей, которые уже поджидали их, несколько тусклых звездочек, пробившихся сквозь облачный покров, робко поблескивали на шлемах и клинках. Кедрин слышал шарканье сапог, когда воины шевелились — то ли чтобы согреться, то ли просто в нетерпении. Он был готов к выполнению задачи, все сомнения и вопросы разом покинули его ум. Он знал только, что должен пройти тайным ходом и выполнить свой долг тамурского воина. Если это приведет к чьей-то гибели, пусть будет так.

Он терпеливо стоял в стороне, пока Бедир совещался с Риколом, командовавшим второй сотней, затем испытал огромное облегчение, когда отец обернулся и произнес: «Приготовились». Это слово солдаты передавали друг другу, и принц услышал слабое позвякиванье кольчуг, когда воины обнажали мечи и поднимали щиты. Сам он щитом пренебрег, предпочитая, чтобы обе руки были свободны для действий мечом, как учил Тепшен Лал. Шлем Кедрину тоже никогда не был по нраву. Он считал, что тот слишком громоздок и больше мешает видеть и слышать, чем защищает. Сейчас голова его была обнажена, волосы стянуты на затылке, торс защищен кольчугой тонкой работы, руки — наручами, а на штаны тоже нашиты кольца — покрупнее кольчужных, но достаточно крепкие, чтобы не поранило ноги. Сапоги он надел высокие, из крепкой дубленой кожи. Как и все, поверх кольчуги он набросил накидку с тамурским знаком кулака, ярко-красного на серебре.

— Пора, — услышал он голос Бедира. Засов тайного хода отодвинули, смазка не дала воротам скрипнуть, они отворились.

Кедрин ожидал, что на них обрушатся стрелы варваров.

Нет, снаружи стояла тишина. Как будто лесной народ вернулся к обычаям предков, чуть только развеялся морок, и теперь ждал зари, чтобы возобновить свои действия. Во всяком случае, не раздалось никаких криков, когда принц последовал за отцом по проходу, устроенному в широкой кладке стены. За стеной, вне крепости, ночь была чуточку светлее. С двух сторон поднимались две громадные темные массы: Лозины слева и северная стена крепости справа. Впереди стоял сплошной мрак, но дальше по Белтреванской дороге он разглядел четкие очертания вражеских орудий, черные в отсветах бессчетных костров. А с востока слышался неуемный грохот Идре.

Принц молча двинулся вдоль стены, пытаясь разглядеть во мраке деревянный навес, защищавший таран. Уши его чутко внимали ночной тишине в ожидании любого признака тревоги. Меч был в руке, хотя Кедрин даже не помнил, как обнажил его, он опустил клинок, опасаясь, что звездный свет сверкнет на стали и встревожит какого-нибудь варварского часового.

Тут послышалось пение рожка с речного берега, и Бедир высоко поднял свой клинок, голос его громко прозвучал в ночи:

— За Тамур и Три Королевства! Вперед! Из темноты раздался ответный крик:

— За Кеш! За Кеш и Королевства!

И вот он бежит, не осознавая, что и он подхватил боевой клич, и что рядом как эхо откликаются воины, бегущие с ним в ногу. Он думал только о том, как скорее добежать до тарана и вступить в бой. Какой-то неясный шум послышался впереди, затем Кедрин впервые увидел таран. Тот оказался гораздо крупнее, чем казался с высоты стен — вдвое выше человеческого роста, над прочными бревнами стен нависали края двускатной кровли, а громадные колеса были куда больше тележных. Видение было мгновенным, ибо дикари вылезли наружу как муравьи из потревоженного муравейника, и тоже испустили боевой клич. Ночь внезапно наполнилась воплями людей, желавших убивать друг друга.

Из тьмы возник образ, более звериный, нежели человеческий, ибо тело окутывал мех — но в руках у врага был смертоносный двойной топор, метнувшийся к голове Кедрина. Принц уклонился от удара в сторону и обеими руками направил свой меч. Тот вошел глубоко в бок противнику, вызвав хрип боли, но не остановив варвара. Принц нырнул под вновь просвистевший в воздухе топор и всадил клинок острием меж ребер врага, ощутив, как сталь проскрежетала по кости. Крик варвара перешел в шипение, так как у него было пробито легкое. Кедрин вытащил клинок и снова ударил покачнувшегося варвара, на этот раз рубанув по плечу. Противник упал на колени, и за миг до того, как он рухнул ничком, Кедрин увидел белки его глаз и кровь, брызнувшую из открытого рта.