J.M. - Убийца теней

- Отец забрал меня, Нилана, материна служанка, с ним пошла, вместо няньки мне. Такая вот история.

- Это хорошо - свою историю знать, пусть и не слишком удачная и благополучная она, - сказал Лорк.

Ярла поняла, почему он так говорит. Он-то о своих родителях не знает вообще ничего, кроме байки, которой его Воллет кормить пытался.

- Да, я еще не поблагодарил тебя, - спохватился Лорк, - за то, что меня и во второй раз вытащила. Спасибо.

Кинжал-рондель он еще прежде Ярле вернул.

- Ну, я посадила, я и вытащила, - отшутилась Ярла.

- Честно говоря, я не слишком понял, как тебе удалось всех их убедить...

- Честно говоря, я сама это не слишком понимаю. Но понимаю, что мне пришлось изображать из себя пророчицу, то бишь врать. И это не сильно хорошо, потому что я не хочу обзавестись тенью-ведьмаком. И не просто врала я, а про наказание в виде зверя - очень уж напоминает кое-кого...

- Ну, ты ведь это ради Талвеона это сделала, не для себя, - с видом святой невинности заявил Лорк. - Будем надеяться, то хорошее, что могут дать знания Талвеона людям, все исправит.

Ярла усмехнулась. Лорк повторяет ее собственные мысли. В человеческой жизни постоянно так: между светом и тенью мечешься. Только что своих внутренних зверей победил, почувствовал в себе перемену - и тут же новые появляются, все с начала. Окончательная победа невозможна, по крайней мере, для большинства. Редкие живут больше на свету, чем в тени. Редкие...

Разговаривая о Талвеоне, оба они одновременно глянули в окно. И улыбнулись.

- Может, мальчишка не добежал еще. А может, и не разыщет, - сказала Ярла. - Тогда сами искать пойдем.

- Этот не добежал? Этот не разыщет? - изумился Лорк. - Вот уж ерунда. Этот кого хочет сыщет быстрее всех.

- Да ты же его один раз видел, а судишь.

- И раза хватило. Тот еще проныра.

По дороге в "Луну и блин" встретился им Самай, который имел дар в самый нужный момент на пути попадаться. Ярла попросила его сбегать до тюрьмы и узнать у стражника, где освобожденный Талвеон. А если узнает - найти ученого и расспросить, как у него дела.

- Он мне сказал почему-то, что я ему веру в людей вернул, - подразумевая Талвеона, задумчиво протянул Лорк. - До сих пор не пойму, почему.

- Ну-у... - Ярла замялась. Не заявишь же человеку напрямую что, вот, мол, ты лучше многих других, в тебе "помутнений" почти нет, поэтому и веру вернуть можешь. - Родственную душу в тебе увидел, вот, думаю, почему.

В общем-то, это тоже была правда.

- Первым священником, - заговорил Лорк о другом, - все уже уверены, станет отец Скейс. Другие двое вторых и главная сестра женской обители согласны. Но последнее слово, конечно, за Норвейром. Скорее всего, Первообитель, после того как прошлый ее ставленник зарекомендовал себя не лучшим образом, решит в пользу местной кандидатуры.

- Даже несмотря на сомнительное участие отца Скейса в деле Талвеона?..

- Для Норвейра дело Талвеона важно, но все же это только одно из многих дел об отступничестве. У нас поговаривают, Первообитель предпочтет оставить в покое одного еретика, лишь бы не ворошить происшествие с отцом Воллетом. Тут одно слишком связано с другим. Суд вынес оправдательное решение, для норвейрцев оспаривать его - себе дороже.

- Если только им не придет в голову объяснить безумие Воллета не раскаянием, а влиянием черного колдовства, которое сотворил еретик. Готовя свой спектакль, я думала о реакции Первообители... Но моей целью была свобода для Талвеона здесь и сейчас, а дальше... по обстоятельствам.

- У нас поговаривают еще и о том, что у Хосвейна есть некоторые знакомства в Норвейре.

- А-а. Ну, это меняет дело. К лучшему.

Ярла хотела добавить что-то еще, но не успела. Они оба увидели, как по дороге идут, приближаясь к "Луне и блину", двое. Точно сумасшедший заяц, скачет Самай - сделает несколько прыжков, остановится, ждет. А следом за ним шагает человек, знакомый и незнакомый одновременно. Оказывается, он высокого роста. Сильно исхудавший, но не утративший прямой осанки. Лицо без взлохмаченной бороды - совсем молодое. Волосы аккуратно подстрижены. Правда, движется этот человек медленно - ни Ярле, ни Лорку не надо объяснять, что суставы рук и ног после пережитого издевательства у него еще сильно болят. Но взгляд... Когда Талвеон подошел ближе и увидел двоих друзей через окно, взгляд его непохож был на взгляд человека, претерпевшего столько мучений. И на взгляд вырвавшегося на свободу узника тоже непохож. Чрезмерного упоения, опьянения свободой не было в нем. Это лишний раз говорило о стойкости Талвеона, о его способности и в заточении оставаться свободным, свободным внутри. Говорило о его силе и доброте.