Джоэл Розенберг - Спящий дракон

Дория и Уолтер кивнули, подошли и встали с ним плечом к плечу.

— Шумит, как пожар, — проговорила Дория. — Но — пожар? Здесь же все каменное. Здесь не может быть никаких пожаров.

— Спорим?

Улица кончалась; то, что показалось им площадью, на поверку было широким огражденным перилами балконом над огромной ямой, больше двух тысяч футов в поперечнике, глубиной около ста.

А посреди ямы, прикованный за шею к громадному валуну, сидел немногим меньший, чем этот валун, дракон.

Большой бурый зверь в холке был вдвое выше Карла, чуть ниже — у основания хвоста. Кожистые крылья распахивались и опадали, из пасти, превращая в пепел и пар коричневатую жижу, било пламя, хвост нервно метался из стороны в сторону.

Голова была кошмарна. Подобна крокодильей, но огромная, с зубами-кинжалами и алыми глазами, злобный взгляд которых заставил Карла отшатнуться от края ямы.

Язык пламени вырвался из пасти, с ревом испепелив поток нечистот, хлынувших в яму по одной из выходящих туда труб.

«Убирайся», — прозвучало в голове воина — и одновременно его затопила волна тошноты.

Карл рухнул на четвереньки, зажимая ладонью рот, жмуря слезящиеся глаза.

— Карл! — Уолтер присел на корточки подле него. — Что с тобой?

— Карл? — Лицо склонившейся к нему Дории было пепельным. — Ты здоров?

Новый язык пламени — и новое облако вони из трубы.

Карл заставил себя открыть глаза. Нет — больше никого рядом не было; дома пялились на площадь глухими торцами.

«Никому не хочется заглядывать в выгребную яму».

На сей раз фраза не сопровождалась тошнотой.

Карл пошатываясь поднялся, отер рот тыльной стороной ладони.

— Ты говоришь мыслями.

«Какой умный мечник, — беззвучный голос дракона сочился сарказмом. — А ты говоришь ртом. А малышка целительница и надутый вор подле тебя вообще онемели. Других столь же тонких наблюдений не имеется? Если нет, прошу — поиздевайтесь над пленником и идите своей дорогой». — Дракон лениво поскреб когтем цепь у себя на шее. Впрочем, нет, не цепь — скорее это напоминало канат. Там, где покрывающая его грязь отвалилась, просверкивало золото.

«Это чтобы я огнем не освободил себя, дурень. Будь я таким глупцом, чтобы попытаться, я сжег бы самого себя». А ведь он пытался — и не раз. Золотое покрытие стального каната отражало пламя. На самого дракона.

Руки Карла потянулись к шее — она пылала, охваченная огнем.

Но огня не было; жжение мгновенно исчезло, осталась лишь память — как далекое, из детства, воспоминание об испытанной при падении боли.

«Понравилось ощущение, человек? Твой род…»

— Но не я.

— Карл, будь добр…

— Помолчи. Ты не слышишь моего голоса?

«Что интересного он мне может сказать?»

— Я… я не знаю… Но разве может твое пламя сжечь тебя? И почему ты так зол на…

«Дракон — порождение магии, но пламя может обжечь его, опалить, ранить. Я управляю своим огнем, конечно, но когда он отражен — дело иное. А вас я ненавижу, потому что… погоди. Кто вы?»

— Я Карл Куллинан. Это Дория и Уолтер. И мне непонятно, за что ты на меня зол. Я никогда ничего тебе не делал…

«Я — Эллегон, уничтожитель отбросов».

— Не понимаю.

«Подожди перемены ветра, Карл Куллинан. В эту яму спускаются все нечистоты Пандатавэя, чтобы не засорять их драгоценную гавань. Я должен либо пережигать все, либо сидеть по глаза в человечьем дерьме. Меня поймали, когда я был всего-то лет пятидесяти от роду, приковали здесь — и заливают своими испражнениями вот уже триста лет.

— Тебе больше трехсот лет?

Дракон был прикован в отбросах триста лет — и он позволил Карлу ощутить, каково это.

Всего лишь на миг.

Содрогаясь от рвоты, он лежал на камнях, Уолтер придерживал его за плечи.

— Черт, мы должны унести его отсюда. Он едва жив. «Да, я всего лишь дитя. Как по-твоему, можно ли обращаться вот так с ребенком? Можно?»

Тошнота.

Карл стряхнул руки друзей, закрыл глаза и попытался закрыть свои мысли.

— Пожалуйста, не надо. Прошу!

«Ты не поступил бы так? Нет, не поступил бы, я вижу. Даже с драконом». Тошнота прошла.

— Успокойтесь, вы двое. Все в порядке. Нет, я бы не поступил так с драконом.

Убить дракона, ежели бы тот напал на него, — да, Карл бы мог. Если б сумел. Но поступить с ним вот так — ни за что. Карл ощутил лишь эхо страданий Эллегона, ощутил на один лишь миг, но и то с него хватило. Если только дракон не менее, чем он, чувствителен к…

«Хочешь ощутить все снова?»

Нет. Так нельзя, но что он, Карл, может поделать? Дракон явно голоден, а канат толстый.