Элизабет Бойе - Меч и сума

И прежде чем Килгор успел спросить, что может быть важнее колдунов и великанов, Скандерберг подхватил свою суму и резво пустился вниз по склону. Килгор поспешил за ним. Он немного отдохнул, а Скандерберг, казалось, полностью восстановил силы. Он шел так же быстро, как и в начале пути, как будто позади не было долгой дороги.

Килгор надеялся, что в полдень они отдохнут подольше, хорошенько поедят и поваляются на траве. Когда солнце уже было прямо над головой, Килгор попросил остановиться. Скандерберг пробурчал о том, что нужно добраться до Хэльфскнолля. Он говорил об опасностях ночного пути: тролли, темные эльфы, а кроме того, можно попасть в трясину.

— Я отказываюсь идти, пока мы не поедим, — упрямо заявил Килгор, скидывая с плеч мешок. — Потом мы пойдем вдвое быстрее.

— Вы, смертные, почему-то считаете, что солнце создано, чтобы подавать вам сигналы к обеду. Мы бы и так скоро остановились, — примирительно добавил Скандерберг, жадно глядя на еду, которую достал Килгор.

— Они быстро поели, и у Килгора возникло странное беспокойное ощущение — они остановились в очень неприятном зловещем месте: старой роще. Стволы деревьев здесь имели жуткую окраску, походили на лица с глазами, смотрящими на них. Килгор заметил, что и колдун подозрительно поглядывает по сторонам. Вскоре они снова упаковали мешки, и Килгор был рад, когда они, наконец, двинулись дальше.

В конце первого дня пути они остановились на вершине большого холма, который обозначал границу Шильдброда. Здесь дорога разветвлялась: на запад шла дорога в Готнеф, на восток — в Колдбек, а центральная вела в Нек.

Всю ночь наши путники слышали на дороге шум: ржание лошадей, мычание коров, блеяние овец, скрип телег и людские голоса. Шло великое переселение на юг. Килгор вспомнил зеленые леса и луга Шильдброда и подумал, что этим несчастным предстоит приятное путешествие по гостеприимной земле.

На следующее утро он бросил последний взгляд на родную землю. «Расстаюсь на время», — подумал он, но в его мозгу остались слова Скандерберга. Возможно, он вернется нескоро, а может, и вообще не вернется. Килгор потряс головой, чтобы избавиться от мрачных мыслей. Ему не хотелось думать об опасностях путешествия.

Нек вовсе не был приятной страной. Всего несколько селений и деревень, а в основном по сторонам дороги высились пустынные курганы — следы великих битв, между которыми гулял пронизывающий ветер. У дороги стояли жалкие серые и черные овцы с колокольчиками. Они жались к пастуху, одетому в лохмотья и опирающемуся на посох. Его фигура четко вырисовывалась на фоне затянутого тучами неба.

Пастух и овцы провожали путников взглядами. Килгор шел по пятам за Скандербергом и думал, что Нек так и не смог избавиться от дикого темного прошлого и превратиться в цивилизованную Страну, как Шильдброд. Цивилизация еще не коснулась этой пустынной страны. Отряд воинов на косматых лошаденках мог в любой момент кинуться на них из засады, потрясая копьями. А место здесь было таким, что даже спрятаться негде. Вздрогнув, Килгор быстро осмотрелся по сторонам, надеясь, что в этих диких древних пустошах не увидит ничего ужасного. И единственным существом, которое он видел, был пастух в рваном плаще и с посохом.

Семь дней карта Скандерберга вела их через холмы и холодные равнины, а затем Нек остался позади.

Как и надеялся Скандерберг, за это время они не встретили ни души.

Килгор постоянно жаловался на трудности пути — ведь они шли по бездорожью. Он утверждал, что здесь почти никто не живет, и они могли бы спокойно идти по дороге, без риска встретить кого-либо. Когда Скандерберг был в спокойном состоянии духа, он не обращал внимания на причитания Килгора. Но когда ему это надоедало, он возмущался:

— Черт побери! Это тебе не прогулка для развлечения! Путь опасен даже здесь. А ты только и можешь, что жаловаться! А до чего же ты прожорлив! Ты съешь все, что мы взяли, задолго до того, как доберемся до гардарской дороги.

Килгор находил мало удовольствия в путешествии с колдуном. Херонесс оказался еще более неприглядным, чем Нек. В нем не было никаких возвышенностей, а некогда знаменитые быстрыми как ветер скакунами пастбища высохли и пожухли. Земля покрылась мерзлой травой. Выжили самые неприхотливые растения вроде репейника, который теперь назойливо цеплялся за полы их плащей.

Когда-то здесь высились могучие платаны и сикоморы. Они и сейчас стояли здесь, но их черные засохшие ветви без листьев производили безотрадное впечатление. Прекрасные озера превратились в илистые болота. Тростники, окружавшие их, печально клонились на ветру. В воздухе стоял запах мерзлой земли. Чувствовалось приближение зимы. Только жалкая горстка ворон и галок, устроившихся на верхушках голых деревьев, зловещим карканьем сопровождала путников.