Элизабет Бойе - Сердце дракона

— Они улетели? — осведомился Пер. Кто-то все же дал ему лук и стрелы — самые обыкновенные деревянные стрелы, оперенные серыми перьями. Хотя лук и стрелы совсем не отличались от оружия скиплингов, но в руках альвов стрелы сами собой светились и никогда не пролетали мимо цели, разве только когда их отражало особое заклятье.

В наступившей снаружи тишине послышался четкий перестук копыт одинокого коня, приближающегося к дому.

— Привет тебе, Хафтор! — раздался низкий голос. — Давай потолкуем.

Хафтор выглянул в щель.

— Это ты, Миркъяртан? С какой это стати ты беспричинно нападаешь на наш сторожевой пост? Один мой воин убит, другие ранены, так что у меня мало охоты с тобой любезничать. Говори, чародей, что тебе нужно, и проваливай.

— Ты сам знаешь, что мне нужно. Тостиг хорошо расслышал мои слова на броде Вапна. Отдай мне девчонку и двоих скиплингов, и мои слуги никогда больше не коснутся копытом Хафторова подворья.

Хафтор испытующе оглядел своих гостей.

— Слыхали? Он требует выдать вас. Что же вы этакое натворили, если он на вас так взъелся?

Ингвольд запахнулась в свой потрепанный плащ.

— Если хочешь, Хафтор, выдай меня одну; бьюсь об заклад, он забудет о Бране и Пере, если только заполучит меня. Я выйду сама, если кто-нибудь отопрет дверь.

— Нет, не слушай ее! — с ужасом воскликнул Бран. —

Иначе конец Снегохолму! Да и проку от этого не будет никакого — она ведь больна уже несколько дней и сама не знает, что говорит.

Хафтор, хмурясь, покачал головой.

— Никогда прежде я не выдавал своих гостей врагам, не выдам и сейчас, только все же я хотел бы знать…

— Хафтор! — прогремел Миркъяртан. — Знаешь ли ты, кого приютил под своей крышей? Над девчонкой тяготеет проклятие Хьердис! Она — ведьма, Хафтор, и если ты не прогонишь ее, горе твоему дому и домочадцам. Отдай ее нам, она принадлежит нам по праву, и радуйся тому, что ее проклятье больше никогда не нависнет над твоим подворьем. Если пожелаешь, оставь себе скиплингов, и пускай судьба их свершится в назначенный час, когда Хьердис изгонит льесальвов из обоих миров!

Хафтор впился взглядом в Ингвольд.

— Ведьма? — прохрипел он. — Не верю я этому. Не могу поверить. Ты всего лишь молодая девушка, умненькая, хорошенькая — точь-в-точь моя дочка. Разве может исходить от тебя какое-нибудь лихо или опасность? Ведь это ложь, верно? Миркъяртан попросту лжет?

— Нет, — ответила Ингвольд, — не лжет. И лучше отдай меня ему, иначе в следующее полнолуние тебе не поздоровится. Миркъяртан отыскал меня и теперь не оставит в покое. Отопри дверь, пока не случилось худшего. — Точно в подтверждение ее слов, дом содрогнулся от страшного удара, на крышу обрушились осколки льда и внутрь повалили клубы такого тошнотворного тумана, с каким не могла сравниться вонь самой омерзительной могилы.

Иные альвы кивали, соглашаясь, другие отрицательно качали головами. Хафтор с силой дернул себя за жесткую рыжую бороду.

— Чушь, дитя мое! Миркъяртан получит только молнии и огонь, даже если ты и не захочешь рассказать мне, кто ты такая и в чем тут дело.

Ингвольд распрямила свои худые плечи.

— Хорошо, я расскажу. Я — дочь Тьодмара, единственная, кто уцелел после гибели Гледмалборга. Миркъяртану нужно от меня вот это. — Она коснулась цепочки, обвивавшей ее шею. — Последний дар Тьодмара. Он предвидел, что я выживу и смогу применить эту вещь в борьбе с ним самим и Хьердис. Однако я не хочу вовлекать невинных в свои счеты с силами тьмы. Если ты возьмешься доставить этих скиплингов к Хродней…

— Хафтор! — проревел Миркъяртан, и от второго удара пыль посыпалась с потолка. — Принял ты решение, или ждешь, пока весь твой дом обвалится? Отдай девчонку, иначе следующий мой удар превратит твое подворье в горстку праха!

Хафтор осторожно приоткрыл окно и прокричал:

— Да, Миркъяртан, я решил, и вот тебе мой ответ! — Он со всей силой метнул копье, успев наложить на него заклятье для верности. Копье сверкнуло, точно лента алого пламени и взорвалось, когда Миркъяртан, вскинув кулак, отразил его. Ослепительно белая вспышка высветила из тьмы толпу призрачных всадников и перепуганных коней, тут же отпрянувших от жара и пламени. На миг сверкнула в ночи фигура Миркъяртана, а затем снова тьма окутала ее.

Ледяная молния обрушилась на дом с такой силой и яростью, что у всех перехватило дыхание, и каждая щель в зале покрылась инеем. Стало холоднее, чем в сердце зимней бури. Второй удар, еще более мощный, расколол в щепки ставень на одном окне, и часть крыши начала медленно заваливаться набок.