Элизабет Бойе: Сердце дракона

— Да, конечно, — ответил Пер. Затем Факси, шумно лягаясь и кусаясь, растолкал прочих коней и занял место рядом с хозяином — честь, которую он ревниво не желал уступать никаким чужакам и захватчикам.

Бран улыбнулся и задумчиво погладил коня по уродливой шишковатой спине, покрытой недавними шрамами. Затем оглянулся на пахаря, который все трудился в ясном мареве дождя.

— Ты ведь не передумал? — спросил Дирстигг.

— Если сам того захочешь, можешь запросто отправиться назад, — добавил Кольссинир. — Если останешься здесь, тебя ждет несладкая жизнь предводителя льесальвов. Обещаю, это будут не одни сплошные радости.

— С востока уже доходят кой-какие недобрые вести, — объявил Дирстигг с нескрываемым удовольствием. — Это все старый Глам, тупица, упрямый, как бык. Не удивлюсь, если нам придется выступить против него, дабы раз и навсегда объяснить ему, что война закончилась.

— Да нет, — Бран, задумчиво улыбаясь, покачал головой, — я не передумал. Просто вспомнились былые времена. Я оставляю Факси с собой, пусть живет себе вольно и сытно и напоминает мне о том, как я попал сюда и как встретил Ингвольд.

— А мне и так не грозит опасность забыть, — отозвалась Ингвольд, и лицо ее светилось, словно солнышко из-за рассеивающихся туч.

— А еще я собираюсь сделать вот что, — продолжал Бран, одной рукой обнимая Ингвольд, а другой дружески и сильно, почти до боли сжимая крепкое плечо Пера. — Я хочу найти того пахаря и пригласить его на свадьбу. Сдается мне, что этот Гуль — скегги, Рибху.

— Рибху! Что ж ты раньше-то не сказал? — горячо воскликнула Ингвольд. Все тотчас завертелись, оглядываясь по сторонам, но Рибху — если это был он — исчез бесследно со своими грязными сапогами, старой шляпой, конями и всем прочим, оставив за собой лишь свежевспаханную землю, что раскрыла объятья неге весеннего дождя.