Томас Диш - Томас Неверующий

Ну а сам теперь чего устроил? Курсовые экзамены — через две недели, времени — три часа ночи, а доктор Уайтхолл находится в зале ожидания и требует увидеть Томаса немедленно! Томас считал, что это уж слишком.

Но все-таки визит его заинтриговал. Выглядело это очень странно…

Как только Томас вошел в зал, Уайтхолл, после совершенно формального приветствия, вытолкал его на улицу и потащил к лимузину.

— Безопасность, — объяснил он. — Через это придется пройти.

Томас не выносил ограничений, налагаемых на слова, мысли или действия. «Табу…» — говорил отец. «Грех…» — вторили иезуиты в приюте. И вот сейчас: «Безопасность». И все же, когда Уайтхолл произносил это слово, на его губах мелькнула тень улыбки, намекающей на то, что люди вроде Томаса и его самого не должны всерьез беспокоиться такими вещами, что они не рабы долга, даже если выполняют предписания. Трудно сердиться на этого человека…

— Томас, мальчик мой, мне нужно рассказать вам одну историю и попросить об услуге, — начал Уайтхолл, после того как безопасность была обеспечена и лимузин, урча мотором, ловко заскользил по дну каньонов с застекленными стенами, которые являлись улицами Бостона. — Об этом одолжении я прошу не от себя лично, так что если вы не сможете помочь, то огорчите не меня, а правительство.

После преамбулы Уайтхолл представил вниманию своего попутчика пересказ донесения Несбита, опуская некоторые детали, как и положено.

— Само собой разумеется, — добавил он в заключение, — это какое-то грандиозное надувательство.

— Естественно. Они, вероятно, использовали для подъема аэростат. Или еще что-нибудь.

— Или еще что-нибудь… да, я с вами согласен, Томас. Возможно — гипотеза, заметьте, совершенно фантастическая — возможно, бугандийцы замыслили устроить государственный переворот и решили, что левитатор, будь он даже призраком, это амулет более могущественный, чем армия Парламента страны. Машина, с которой может свалиться корова, способна сбрасывать бомбы. Подобный слух, если не помешать его распространению, может оказаться таким же действенным, как и сама вещь — по крайней мере, на некоторое время, достаточное для организации путча. Да, слух — очень эффективное оружие.

— И вы думаете, что мой отец в этом замешан, верно?

— Наш агент утверждает, что видел на левитаторе именно его.

— Ахинейно!

Ахинейно было категоричным выражением, обозначающем в этом году в Академии Кеннеди крайнюю степень невероятности.

— Хотелось бы разделить ваше мнение, но нам необходимо знать совершенно точно, в чем там дело. Вот почему мы обратились к вам. Мы предположили, что ваши симпатии — на стороне законного правительства, а не бугандийцев.

— Иными словами, вы хотите, чтобы я шпионил за своим отцом… которого я не видел с семилетнего возраста. Мы с ним в не очень хороших отношениях, знаете ли. Сомневаюсь, что он меня признает. И в любом случае, я не могу бросить занятия в Академии.

— Ваши экзамены состоятся через полмесяца. Две недели мы можем подождать. А что касается чувств вашего отца по отношению к вам, успокойтесь, у вас очень хорошая роль: вы — блудный сын.

— Боюсь, вы меня не поняли, мистер Уайтхолл. Я отказываюсь туда отправляться.

— Само собой разумеется, вы будете хорошо вознаграждены.

— Нет, мистер Уайтхолл, я не поеду. Я категорически отказываюсь. Было бы большой любезностью с вашей стороны отвезти меня обратно в Академию…

— Но почему вы отказываетесь? Мне нужно знать причину.

— Мое отвращение…

— …недостаточная причина, Томас. На кону вещи гораздо более важные.

— Я ненавижу Уганду. Ненавижу джунгли. Ненавижу…

— Что, Томас? Кого вы ненавидите?

— Моего отца, — спокойно ответил Томас Мванга Хва.

— Ну хорошо… В таком случае я больше не настаиваю.

Уайтхолл велел шоферу возвращаться, потом, повернувшись к сыну колдуна, поинтересовался с деланным дружелюбием, как продвигается его учение.

— Неплохо, спасибо, — ответил Томас и принялся болтать о своей программе, профессорах и сокурсниках. Он до такой степени доверял Уайтхоллу, что даже поведал о единственной своей претензии к Академии: столько времени нужно потратить на курс английской литературы.

— Словно я не умею читать!

Уайтхолл любезно подхихикнул.

Когда Томас вышел и машина тронулась, Уайтхолл высунулся в приоткрытую дверь и крикнул:

— Желаю вам много шансов, Томас!

Вместо того чтобы просто сказать: «Спокойной ночи!»