Юлия Кайто - Зеркало за стеклом

Меня, наконец, соизволили заметить и удивлённо воззриться. Мол, чего тебе, госпожа ведьма, надобно? Мы тут собрались про интересное потолковать, и вдруг ты — в мятой сорочке и с нечёсаными космами — весь интерес на нет сводишь. Несколько секунд мы поиграли в гляделки, пока не опомнился глава соседского дома, державший в руке мешок. В мешке что-то возилось и булькало. На грубой материи проступили свежие пятна крови. Савва Иваныч шагнул вперёд и со строгим «Вот!» сунул брыкающуюся холстину прямо мне в окно. Я инстинктивно выставила руки перед собой и спихнула сомнительный подарок. Мешок упал под ноги суровому соседу, толпа ахнула, замолчала и напряглась. Марфин что-то ещё пытался досказать в своей истории про голую меня, катающуюся уже на упряжке из лешего, водяного и его самого, но чья-то рука отвесила дураку хороший подзатыльник, и восстановилась такая тишина, будто и не было никого в огороде, только солнце под птичье многоголосье собиралось начать восхождение на небосвод по рябиновым веткам.

— Ты что ж это, госпожа ведьма? В помощи добрым людям отказываешь? — строго вопросил Савва Иваныч.

— Какой такой помощи? — очень натурально удивилась я.

— Мы тебе нежить принесли на убиение, а ты руки умываешь!

Я внимательно обвела толпу взглядом, который моя бабка называла «шибко устрашающим». Учиться пришлось долго, всё не то поначалу выходило. Зато теперь на пользу пошло. В толпе неуверенно заёрзали, многие опускали глаза или делали вид, что с интересом разглядывают мой огород, из которого как раз любопытно повысовывались пакостные кроты. Колдовства в этом взгляде ноль, главное, правильное выражение лицу придать. Зато какой эффект! Пристально вглядевшись в каждого, я протёрла глаза и перевела тяжёлый взгляд на Савву Иваныча.

— Где нежить-то твоя? Никого не вижу. Одни упыри, и те человечьего рода.

Толпа ахнула теперь от ужаса, все заозирались друг на друга. Я позволила себе на секунду закатить глаза. Всё время забываю, что нельзя с суеверными людьми на такие темы шутить. Надо на лбу каждое утро угольком «Шутка!» писать и в нужный момент чёлку рукой поднимать.

— Да гнать её надо! Она сама нежить! Ух, как она меня тогда завлекала! Иди, говорит, на груди мягкие приляг, лицо белое расцелуй, ворота… какие-то мудрёные отопри! Точно нежить! Посулами извести хотела!

Я глянула на Марфина так, что у него кадык ходуном заходил. Чтоб я ещё раз этому убогому синяк припаркой из мудроцвета свела! Щщщщас! Спасибо кому-то — новая затрещина вышла лучше прежней.

— На добрых соседей-то не наговаривай, госпожа ведьма. — Опасливо произнёс протолкавшийся вперёд староста и указал Савве Иванычу на мешок. Тот снова поднял ношу, которая уже практически не шевелилась, и повторно водрузил передо мной на подоконник, после чего все собравшиеся, как по команде, дружно отскочили на несколько шагов назад. Послышалась сдавленная ругань — кому-то отдавили ногу.

— Вот. — Ничего определённее мужик добавлять по-прежнему не собирался.

Я осторожно ткнула пальцем в мешок, тот слабо затрепыхался и забулькал. На холстине проступило ещё одно кровавое пятно. Не говоря ни слова, я подняла мешок за горловину, закрыла окно и задёрнула занавеску, которую для верности прижала подушкой. Чтобы любопытные не воспользовались моей тактикой подглядывания. Ну и просто чтобы не расслаблялись. Ведьмы, как известно любому суеверному селянину, колдуют без свидетелей. Подхватив мешок, я двинулась на кухню.

На кухне я уложила истекающую кровью холстину прямо на стол, шумно выдохнула, готовясь к неизбежному, и сдёрнула связывающую горловину верёвку. С шумом и клокотанием мне в лицо плеснуло красным. С душераздирающим бульканьем большой кровавый ком заметался по столу, рухнул на пол, рванул в сторону, стукнулся в стену печки, оставив на память о себе красное пятно на побелке, и снова беспорядочно забегал по кухне.

С громкой руганью я пыталась поймать окровавленную нечисть, но та всё время уворачивалась, подпрыгивала, шумно била крыльями и булькала. Так какое-то время мы бегали по кухне, натыкаясь на скамью, переворачивая горшки и раз за разом с грохотом роняя ухват. Бабка, как могла, приучала меня к порядку в доме, поэтому падавшая рогатина тут же водружалась на прежнее место, чтобы пару мгновений спустя снова оказаться на полу стараниями объекта моей охоты. Наконец, загнав его в тёмный угол за печку, я храбро протянула руки и схватила пакостное отродье за что пришлось. Пришлось за шею. Вытаскивая дёргающегося петуха на свет Божий, я зареклась мстить соседям подобным образом. Стол, печная побелка, пол и я с ног до головы — всё было перемазано красным.