Михаил Исаков - Ловушка для героя

И они пошли дальше. Пошли в абсолютной темноте. Монах уверенно чувствовал себя в лабиринте переходов и не зажег ни одного из тех факелов, какие торчали из щелей между необработанных валунов. Чтобы поспеть за быстрым шагом брата-писца, Ловцу пришлось использовать третий глаз. Лишь с помощью магии он делал вату темноты серой грязью, через которую видел своего высокого провожатого.

— И как ты видишь в такой темноте? — поинтересовался Ловец и тут же получил по лбу.

— Тише ты, — закричал шепотом монах. — Сколько раз говорить. Тут устроено так, что в зале слышно с усилением. Прихожан воспитываем, когда надо.

— И как помогает?

— Конечно. Особенно если прихожанин — Великий Герцог, считающий себя настолько великим, что молится в соборе один и без помощи клира.

— Ага, вот тут-то ему голоса и приходят, — проявил недюжинную догадливость Ловец.

"Дети мои! — возвестили стены коридора сразу после того, как хор в очередной раз послал всех и вся в указанном Петровичем направлении. — Слушайте!"

— Как я понимаю, теперь мы с тобой в положении герцога? — Ловец попытался продолжить беседу, но, заметив насупленные брови монаха, понял, что разговора не будет.

"Дети мои, в недобрый час собрались мы почтить силу Богов Всевеликих! Отвернулись от нас Боги и посылают кару на чад своих. Великие несчастья ждут нас. Не бывало еще таких несчастий, которые подстерегают нас. Помните ли вы??? — Старческий голос настоятеля монастыря вопрошал так искренне и многозначительно, что толпа отреагировала одобрительным гулом, переходящим в продолжительные стенания. — Даже во время Великой Войны на Юге, когда мы — люди — договорились с ничтожными дриадами и троллями, и отбились от кочевых орд степного народа, даже тогда не было столь великих несчастий. Помните ли вы?"

Ловец как слушатель, сохранивший остатки способности мыслить критически и не поддавшийся гипнотическому воздействию службы, заметил, что проповедь наверняка будет необычной. Уж слишком явно аббат апеллирует к коллективному мнению толпы, формированием которого сам же и занимается.

Прихожане тем временем слились в едином ностальгическом порыве, дружно заявив, что, мол, помнят и еще как.

"Сейчас нет войны. Сейчас мир. Но нет покоя в нашем Богами хранимом Королевстве Трех Морей. Вышли из повиновения инородцы нечеловеческие и заполонили наши города, поселки и деревни, купаются в роскоши, унижая людей своими непотребствами. Вилланы перестают выполнять обязанности и платить подати дворянству, которое забыло долг свой перед податными людьми и королем нашим. Землю матушку, кормилицу нашу продают пришлым людишкам морским! Позор!!!"

Праведный старец взял еще одну высоту, подняв градус всеобщего возмущения до стадии кипения. В такой момент необходимо указывать направление, куда возмущенная толпа должна излить свои чувства. Настоятель как опытный проповедник это знал. Не зря же он вещал народу больше десяти лет.

"Позор тем приспешникам нелюдей, которые собрались вокруг трона. Позор тем, кто не выполняет заветов отцов наших и стремится поменять порядок, положенный в основу мирозданья и тысячелетнего королевства нашего. Позор!"

Податливая масса искренне присоединилась к мнению сановного моралиста.

Ловец пришел к выводу, что проповедь подошла к главному моменту, настало время для указания путей исправления столь катастрофичной ситуации. Обычно все сводилось к тому, что необходимо молиться еще больше, а главное чистосердечно каяться.

"Вижу, — отец-настоятель понизил голос до шепота и удивил Ловца неожиданным пассажем. — Вижу рождение нового человека. Он уже рядом. Он идет. Он здесь. И он страшен. Он — это маленький камешек, который обрушит горную лавину. Он покарает неправедных врагов наших и наградит друзей и последователей своих. Я вижу рождение Героя".

Слово "герой" привлекало внимание. Как никак с недавних пор Ловец мог считать себя таковым. Они уже вышли из соборного лабиринта, поэтому слышимость ухудшилась, но Ловец понял, что старец процитировал часть "Легенды о Камешке", которая распространена у народов королевства как выражение ожидания всеобщего апокалипсиса. В последнее время эти ожидания действительно усилились, и в том, что подобные настроения пытаются использовать даже монахи, ничего необычного не было. Все укладывалось в обычную схему политической целесообразности. Но вот дальше…

"Герой — это наше будущее", — успели еще раз обнадежить темные стены лабиринта, когда раздался дикий крик молодого голоса.