Михаил Исаков - Ловушка для героя

В планы Казимира входила ночная беседа со старым друидом, которого встретил накануне вечером, но так и не смог разговорить. Уж очень интересно расспросить его о Великом Лесе, о незнакомой жизни и его впечатлениях о людях. В городе к друидам или троллям не подступишься. Все особняком живут. А здесь, в дороге, такая непривычная свобода! И хоть дядя обещал, что эта первая его поездка не будет последней, хотелось узнать все сразу и как можно быстрее. В свои четырнадцать с небольшим лет он ни разу не выезжал из Золотого города и уж тем более не разговаривал с друидом. Так, только яблоки бегал воровать в пригородных садах.

Как оказалось, за городскими фортами и садами скрывался целый мир. Правда, говорили, что здесь с каждым днем становится все страшнее и страшнее, и, что из-за этого страха в уют городов бегут тысячные толпы беженцев. Казимир искренне удивлялся от чего они бегут. Ничего ужастного он как ни старался не заметил и, потому, с присущим молодости максимализмом, искренне не понимал необходимость дядиной работы. Сторожить караван, когда по дороге им все время попадаются отряды конной стражи, легионеры и почтовые кареты с уланским конвоем. Еще более непонятным было назначение страховой компании, которая платила сторожам неплохое жалование. Страхование от чего? Что может случиться в таком понятном и простом мире?

За время путешествия он не нашел ответа на этот злободневный вопрос. Не нашел он и друида, заплутав в скопище разномастных повозок. Зато Казимир заметил маленькую светлую щелочку в сарайчике недалеко от конюшни. Людей он не увидел, но услышал как глухо бухали друг о друга тяжелые ящики. Странный запах каких-то трав и цветов перебивал дворовую вонь и ароматы кухни. Не найдя в буханье ящиков и в цветочном запахе ничего необычного он решил было отправиться спать, как проходя мимо приоткрытых ворот конюшни разобрал голоса:

— Да, не знаю я ничего, — пробасил кто-то негромко.

— Ну да! А косу потерял. Так? — Второй голос был гораздо увереннее и громче.

— Здеся где-то была. Вытер я ее и положил к другим.

— Где же она лежала до того, как на нее Всеслав напоролся?

— Чего? Чей-то я тебя не пойму, мил человек. — Зашуршала солома, и Казимир, наконец, увидел косолапого кряжистого конюха, который вечером выносил порезанного мужчину. Огонь не горел, и лишь появившаяся из-за облаков луна освещала конюшню.

— Почему инструмент разбрасываешь, дурак?

— Дык ведь, как служба идет, так и…

— Вообще, зачем тебе здесь коса? Тебе мало работы на станции?

Теперь мальчишка увидел и второго. Это был тот самый лекарь, о котором дядя уважительно говорил за столом. Явно назревало что-то интересное. А раз так, надо было устроиться поудобнее и чтобы не заметили. Казимир решил перебраться к маленькому оконцу, тем более, что у стены, прямо под ним, стояла телега. Заглянув внутрь снова, он не поверил своим глазам. Обычный свиду, даже чуть щуплый лекарь склонился над поверженным здоровяком конюхом. Какой силы должен быть удар, чтобы свалить такого мужика, заставить его хрипеть и корчиться от боли?

— Скажешь. — Голос лекаря звучал металлом, который Казимир привык слышать только от дяди Влада и его дружинников. — Все мне скажешь. И особенно подробно про хозяйку расскажешь. Понял?

— П-поня-а-а-л, — прохрипел конюх.

— Начинай.

— Она… она… — Мужик попытался ударить лекаря ногами и вскочить.

Такого Казимиру видеть не приходилось. Непостижимо как и каким способом тело конюха, пушинкой пролетело несколько саженей и гулко ударилось о толстый деревянный столб. Зафыркали побеспокоенные кони. В душе Казимир считал, что дядя Влад самый сильный воин и фехтовальщик в мире. А уж в драке он непобедим. Но сделать подобное вряд ли способен даже он.

— Ты не волнуйся. Терпения у меня хватит. — Лекарь перевернул конюха, словно деревянную чушку и наступил ему на горло. — Говорить будем или дальше поиграемся?

— Не я это. Правда, не я! Не видел я как…

— Верю. Дальше!

— Она не человек.

Казимир точно не расслышал, что было произнесено. Он почти догадался и догадка его не радовала, заставив припомнить страшилки, которые рассказывают дворовые дети в городе. Может в них была маленькая толика правды? Он, конечно же, не трус, но…

— Кто?

— Хозяйка — нелюдь.

— И что? Может, смотритель — прогрессивный человек и не считает нелюдей выродками.

— Пусти, гере лекарь. — Конюх и не думал больше о сопротивлении, старался говорить тише, чтобы слышал только лекарь, но ему мешала одышка. — … Страшно мне… Была она человеком, а потом перестала.